Вкратце, я не могу не задаться вопросом, может ли он передумать о браке, когда вокруг столько отговорок. Совершенно очевидно, что руководители его штаба, которых он явно уважает, не одобряют его. Что я им не нравлюсь, и они считают, что это брак по расчету, а не настоящий брак. И что мысль о том, что это может быть нечто большее, не дает им покоя. Может быть, если он увидит, что я не единственная, кто так считает, он вернет меня.

Но я знаю, что сейчас это практически невозможно. Одно дело, если бы мне удалось сбежать и добраться до Петра до того, как Сальваторе лишит меня девственности, или если бы Петру удалось украсть меня обратно первым. Возможно, мне удастся убедить Петра, что он все равно будет первым мужчиной, который действительно окажется внутри меня, кончит в меня, единственным мужчиной, который, возможно, станет отцом моего будущего ребенка. Но что касается всего остального в нашем мире… Брак был засвидетельствован. Он был публичным, на глазах у других семей, клятвы произнесены перед священником, простыни отправлены на просмотр главе семьи и пахану. Для нас теперь расторгнуть брак практически невозможно. Это может сделать только моя неверность, да и то не факт, если будет доказано отцовство наследника Сальваторе.

Все сводится к тому, что я пока не хочу сдаваться. Я не готова смириться с тем, что Сальваторе станет моим мужем, что это будет моя жизнь, что все мои желания теперь в прошлом, и единственное мое будущее, это то, что он выбрал для меня.

И если это правда, я заставлю его заплатить за это.

— Я серьезно, — говорю я Фрэнсис. — Готовь все, что хочешь. Сходи с ума. Сделай то, что, как ты знаешь, нравится Сальваторе. Меня все это не волнует.

А потом я поворачиваюсь на пятках и выхожу из комнаты.

Мне нужно выплеснуть энергию. Я чувствую себя как загнанный в ловушку зверь, и впервые в жизни мне хочется бегать. Но это никогда не было моим любимым упражнением. Вместо этого я поднимаюсь в спальню, пока не могу заставить себя думать о ней как о своей спальне, и вижу, как Лия распаковывает коробки и расстегивает мешки с одеждой.

— Я справлюсь с этим, — говорю я ей, но она качает головой.

— Это моя работа, — просто говорит она и начинает раскладывать мою одежду.

По правде говоря, она права. И если бы я была дома, я бы не возражала. Я привыкла, что большинство подобных вещей делается за меня. Но я устала стоять на месте, как кукла, пока все вокруг меня двигаются и требуют, чтобы я делала все по-ихнему.

Я выхватываю стопку одежды из ее рук.

— Я уберу это сама, — резко говорю я ей, а она лишь смотрит на меня мгновение, затем кивает и возвращается к другой коробке.

Я чувствую себя немного виноватой за то, что набросилась на нее. Она не виновата, как и все остальные, кроме моего нового мужа. Но его сейчас нет рядом, чтобы я могла на него наброситься. Мне нужно сжечь все это. Я ищу свою одежду для тренировок, беру пару своих любимых леггинсов, спортивный бюстгальтер и майку, а затем иду в ванную, чтобы переодеться.

Никто еще не распаковал мои туалетные принадлежности. В ванной комнате все до боли мужское, все принадлежит Сальваторе. Его бритва, его крем для бритья, щетка и флакон его одеколона. В комнате пахнет им, и я не могу отделаться от мысли, что, несмотря на то, как я к нему отношусь, это приятный запах. Теплый, лесной, — вдыхаю я, а потом ловлю себя на мысли и качаю головой.

Когда-то он мне нравился, хотя я и не обращала на него особого внимания. Он был моим крестным отцом и лучшим другом моего отца, он был неотъемлемой частью нашей жизни, но я не придавала ему значения больше, чем любому другому предмету. Как мебель, которая всегда на месте, пока ты о ней не забудешь, или картина, которую ты больше не замечаешь. Но теперь он стал центральной частью моей жизни. Той, вокруг которой вращается все остальное.

Моим мужем.

Я выдыхаю, пытаясь успокоиться, переодеваюсь и спешу мимо Лии спуститься вниз. За библиотекой есть зал для тренировок, который мне показал Сальваторе, и я с нетерпением жду, когда смогу им воспользоваться. Он хорошо оборудован: там есть гири, боксерский мешок, маты и несколько тренажеров. Одна из стен полностью состоит из зеркала, и я кладу один из ковриков перед ним, наполняю бутылку водой и устраиваюсь поудобнее, чтобы размяться.

Через несколько минут физическая нагрузка начинает очищать мой разум. Я сосредотачиваюсь на ней, на ощущении своих мышц, на том, как напряжение медленно уходит из них, пока я выполняю привычную процедуру растяжки. Когда я чувствую себя теплой и подтянутой, я выполняю несколько упражнений для укрепления мышц, а затем иду к стеллажам со свободными весами.

Это поможет. Уже помогает. Жжение в мышцах, повторения, ощущение, что я стала сильнее, все это помогает. Прошло уже больше недели с тех пор, как у меня было время позаниматься, но я легко погружаюсь в занятия, и мир исчезает, а Сальваторе ненадолго забывается. Я обещаю себе, что буду заниматься регулярно хотя бы для того, чтобы хоть ненадолго отвлечься от своей новой реальности.

Я настолько погружаюсь в занятие, что сначала не слышу, как открывается дверь. Я снова на коврике, занимаюсь пилатесом и смотрю видео на мобильном телефоне, как вдруг поднимаю глаза и вижу Сальваторе, стоящего в дверном проеме.

— Я занята. — Я отворачиваюсь от него, сосредоточившись на том, чтобы держать растяжку, в которой я нахожусь, напрягая сердцевину и вытягивая ноги ножницами перед собой. Но внезапно я чувствую себя незащищенной. Я чувствую его взгляд на себе, на моем теле в обтягивающем спандексе, на форме и изгибе моих худых мышц под кожей. Все это принадлежит ему, и я вдруг с болью осознаю это, пот струится по позвоночнику, когда я снова смотрю в зеркало. — Чего ты хочешь?

— Ты опоздаешь на ужин. — Сальваторе сдвигается, прислоняясь к дверному косяку. — Ты не выглядишь так, как будто собираешься закончить. И тебе нужно принять душ и переодеться. Думаю, я ясно дал понять, чего ожидаю…

— Мне все равно, чего ты ждешь, — огрызнулась я. Я позволила себе выпасть из положения, в котором находился, моя концентрация нарушилась, а хорошее настроение растворялось с каждой секундой. — Меня информировали о