Все, о чем я мог думать в тот момент, это о том, как она меня разозлила. Как я был взбешен тем, что она вела себя так, будто я нападаю на нее каждый раз, когда прикасаюсь к ней, будто она не намокла для меня прошлой ночью, будто она не стонала и не хныкала, когда я позволил ей почувствовать, каково это, когда кто-то доставляет ей удовольствие.

Как будто она не умоляла меня остаться и довести брак до конца. Лишить ее девственности. А теперь она хочет вести себя как похищенная невеста.

До сих пор я не понимал, насколько чертовски сложным будет этот брак. Как трудно будет сохранить мир между нами. Как невозможно контролировать свои желания рядом с ней. Я думал, что не буду ее хотеть, но я хочу ее, ужасно хочу. Я хочу ее с желанием, которое стремительно приближается к неконтролируемой интенсивности, и я не знаю, что, черт возьми, с этим делать.

Ни мое собственное чувство вины, ни ее раздражающая грубость, кажется, не влияют на это. Кажется, это только заставляет меня хотеть ее еще больше.

Я грубо вожусь с молнией, рука обхватывает мой член еще до того, как он полностью освобождается. Я подношу другую руку ко рту, вдыхая ее запах, слизывая ее вкус со своих пальцев, когда начинаю поглаживать себя. Я хотел съесть ее киску, раздвинуть ее и лизать, пока она не кончит мне в рот, но я знал, что если бы я это сделал, то не смог бы остановиться. Я бы трахнул ее там, потную и растрепанную, перед зеркалом, и она была права, когда сказала, что я не должен завершать дело лишения ее девственности там.

Но боже, после…

В моей голове проносятся образы ее, такой, какой она была, когда я ласкал ее пальцами, только теперь она у меня на коленях, обнаженная и раздвинутая, спиной к моей груди, стоя на коленях по обе стороны от моих бедер, когда я прижимаю ее к себе и насаживаю на свой член. Я заставляю ее смотреть, как я трахаю ее, как мой член раздвигает ее, делая ее своей. Я обнимаю ее за талию, двигаю вверх-вниз, одной рукой дразню ее клитор, пока она не кончит, не зальет меня и не признается, что хочет этого так же сильно, как и я. Пока она не будет думать только обо мне, а не о том животном из Братвы, который решил, что может ее заполучить.

Одержимость переполняет меня, победоносное вожделение от мысли, что то, что, как они думали, они могли иметь, теперь принадлежит мне. Я дышу короткими, тяжелыми рывками, рука крепко сжимает мой член, я лихорадочно глажу его, представляя, как моя рука лежит на бедрах Джии, на ее горле, удерживая ее на месте, пока я бурно вхожу в нее и наполняю ее своей спермой.

— Блядь! — Я рычу сквозь стиснутые зубы, пока моя рука шарит по моей длине, мой член пульсирует, когда оргазм настигает меня, мои колени почти подгибаются от его силы. Я успеваю провести рукой по кончику, и жар выплескивается на мою ладонь, а я содрогаюсь от накатывающих спазмов удовольствия.

Удовольствия, которое с ней было бы в тысячу раз лучше.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох, возвращаясь в себя. И снова чувство вины овладевает мной, потому что я потерял контроль над своими желаниями, над своим воображением. Я доставлял себе удовольствие, думая о том, чего не должен был делать. И если я не возьму себя в руки, все будет только хуже. Или она освоится, ей надоест дразнить меня, и мы найдем общий язык. Я надеялся, что Джиа перестанет себя вести так, как только смирится со случившимся, и мы научимся жить в мире вместе. Но через двадцать четыре часа я уже не уверен, что это возможно.

Резко выдохнув, я иду к своему столу, чтобы найти салфетки и привести себя в порядок. Делить комнату с Джией — еще одна проблема: я не хочу сталкиваться с ней прямо сейчас, но мне и самому нужно переодеться к ужину. Я открываю дверь в свой кабинет и выглядываю в коридор.

Дверь в тренировочную комнату по-прежнему закрыта. Я поднимаюсь в спальню и, войдя внутрь, обнаруживаю, что Джии там нет. Никаких следов ее присутствия, кроме вещей, которые расставила Лия, — внезапные следы жены, разбросанные по комнате, которая до сегодняшнего дня всегда была полностью моей.

К своему удивлению, я обнаружил, что не возражаю против этого. Мне было интересно, как я буду чувствовать себя, деля с кем-то пространство, чего раньше у меня никогда не было. Я не слишком горжусь тем, что признаю, что могу быть непоколебимым, что я привык к определенному образу жизни, который никто не прервет, когда я окажусь дома и один. Но Джиа всколыхнула все это, и я подумал, не может ли часть меня возмущаться этим.

Вместо этого я оглядываю комнату: ее одежда висит рядом с моей, шкатулка с драгоценностями стоит на комоде, книги лежат рядом с кроватью, и я испытываю странное чувство комфорта, что я больше не так одинок.

К сожалению, я женился на женщине, которая чувствует себя совсем наоборот.

* * *

Когда Джиа спускается к ужину, я уже сижу за столом. Когда она входит в комнату, моя грудь на мгновение сжимается при виде ее, и мне с трудом удается скрыть свое затаенное дыхание. Она выглядит прекрасно. Я и раньше видел ее нарядной — на ужинах с Энцо, в ее доме, и когда я жил там после его смерти. Но тогда она была моей подопечной. Теперь она моя жена, и я как будто смотрю на нее другими глазами. Вижу ее такой впервые.

На ней красное платье приталенного силуэта с облегающими рукавами и скромным вырезом в виде сердечка. Оно доходит ей до колен, и она надела туфли на шпильке, в нем нет ничего особенно сексуального или соблазнительного. Но на ней оно заставляет мой рот пересохнуть, а член подергиваться, несмотря на мой неистовый оргазм, случившийся всего полчаса назад. Ее волосы распущены, мягкими волнами рассыпаются по плечам, и я вспоминаю, как они касались моей щеки и шеи, когда я заставлял ее кончать.

Мой пульс сильно бьется. Я прочищаю горло, пытаясь вернуть себе самообладание. Она была бы идеальной женой мафиози, думаю я, когда она опускается в кресло рядом со