почувствовала себя переростком среди гогочущих желторотиков. И зачем ей вздумалось сдавать экзамены с ними, ведь всё равно поступает на вечернюю форму обучения? Говорят, с вечерников меньше спросу. Люди рабочие, давно владеют профессиями, им только нужна корочка, чтобы закрепиться на служебной лестнице.

Работа пощады не знает. Что ни день – новая задача, новый виток, новые приказы. За день перепадает выше крыши. И всё стараешься сделать, а всё равно спрашивают, почему не успела, не выполнила, ленива. А рук всего две. Крутишься, вертишься, штаны до дыр стираешь. Спецовка, которая выдаётся на два года, за полгода превращается в труху, и всё равно от начальства упрёк, а ещё от своих водителей обида. Чуть прижмёшь покрепче – огрызаются по-скотски и бегут в другие цеха. Оттуда их ни зарплатой, ни грамотой не выудить.

Широко открылись двери института. Толпа зашевелилась, тронулась в пасть здания. Скоро будет понятно, кого сожрёт экзаменационная вакханалия, а кого выплюнет, разочаровавшись во вкусе. Самые смелые и умные рванули первыми, сзади плелись неуверенные в своих знаниях или правильности выбора. Одного абитуриента мама тащила за руку. Он кисло оглядывался по сторонам, сандалиями поднимал пыль и цеплялся руками за ветки невысоких кустарников. Отлипнув от стены, к дверям поскакала девушка с беличьим хвостом на голове.

Ася зашла в институт практически самой последней. На лестнице её догнали парень с девушкой. Они держались за руки и постоянно уточняли номер аудитории. Спрашивали, улыбались, ответов не слушали. Глядя на них, одно только и оставалось думать, что им не до экзаменов.

Первый экзамен – письменная математика.

Распахнулись створки доски, где на зелёном поле мелованными буковками отображалось задание. С первой секунды у Аси возникла паника. Она ничего не поняла в условиях задач. Она одна такая дура? Огляделась в тяжёлой тишине. Фейерверк эмоций: сосредоточенные лица, кислые улыбки, бегающие глазки, сжатые губы.

– Первый вариант у левой стороны ряда, второй – у правой, – объявила преподавательница и добавила: – У вас четыре часа. За шпоры, разговоры, подсказки выгоняем. Горшок в углу класса.

Последнее предложение развеселило, сняло напряжение. Особенно порадовало слово «класс», значит, это школьная учительница, а не препод из института. В классе их двое, мирно разговаривают, перешёптываются, кивают друг другу.

Очень хорошо… По школьной доброте здесь подскажут, там пальчиком ткнут… Одной можно улыбнуться, второй манерно моргнуть. Но злоупотреблять не стоит – знают, что бестолковую голову прорвой подсказок не наполнишь. Всё равно не утерпят, на тоскливый взгляд ответят маленьким движением коготка, мимоходом ткнут в лабиринт твоих цифр и дальше по ряду двинут. Ты сиди, за уши голову на колени натягивай. Что? Что не так? Ой, спасибо, дорогая. Вынь да положи сюда запятую, дробь или скобку. Такие подсказки больше на озорство смахивают. Учительница глазами не смотрит, нутром видит: тупая или не тупая, доберёшь, добредёшь, догадаешься или сбежишь?

Ася вышла во двор и сразу увидела Зарю, которая сидела на траве клумбы.

– Написала? – спросила с надеждой на провал.

– Всё решила. В одном месте учительница подсказала. Скобку забыла закрыть, уравнение и поплыл. – Ася присела рядом. – Ты что здесь делаешь?

– Игорь пропал. – Заметив удивлённый взгляд Аси, пояснила: – Солдатик мой.

– Даже и не знала, что его зовут Игорь.

– Я тебе говорила.

– У тебя каждый день разные, я уже запуталась, – брякнула Ася и тут же пожалела. – Ладно, извини. Может, ещё найдётся.

– Пацаны из его отряда шепнули, что его услали в Сибирь, без права переписки.

– Ну не навечно же он туда. Отслужит – вернётся.

– Ты уверена?

– Абсолютно, – соврала Ася.

– Он украдёт автомат и расстреляет этого придурка.

Ася вздрогнула:

– У тебя совсем крыша поехала.

– Меньше шести лет осталось, – Заря посмотрела на руки, но для подсчёта загибать пальцы не стала.

– Пошли домой. Картошки пожарим. Хотя и картошки нет. Яйца пожарим. Хотя и яиц нет. Ладно, пошли хоть что-нибудь пожарим.

– Макароны есть с томатной пастой. Маузер оставил сметану и солёные огурцы.

– Ура, пируем! – обрадовалась Ася.

Контрольную написала на четыре.

Второй экзамен – геометрия устно.

Сдала на тройку, не смогла вспомнить определение производной. Но в школе никогда не заставляли запоминать определения, весь нажим был на решение. Экзаменаторов было трое, одна из них была та учительница, которая подсказала Асе на контрольной. Ася специально дождалась, когда она освободится, и подсела к ней. То ли настроение у учительницы было неважное, то ли решила вернуть контрольный бонус. Но учительница даже не посмотрела на темы экзаменационного билета и сразу стала задавать вопросы. Ни шатко ни валко Ася отвечала, вспоминала. Учительница спрашивала и спрашивала, а Ася чертила искусанной ручкой пифагоровы штаны, свойства параллельных линий. От учительницы пахло жареной картошкой, яблоками, хлебом. И от этого больше хотелось есть, чем отвечать на вопросы.

Показалось, что именно в ту несчастную минуту, сидя рядом с чужой учительницей, Ася наконец осознала, что её окружало. Маленький тесный класс с низким потолком, голые стены, запылённые окна, из которых тянет духотой, – это аудитория её института, где она будет учиться долгих шесть лет. У кафедры будут стоять молодые преподаватели, только что защитившие кандидатские в Казанском авиационном институте, маленькими ножками будет топтаться симпатичная химичка, седой дядечка Стахеев в широких штанах будет валить всех первокурсников, за что сам однажды полетит с автомобильного моста, недалеко от института.

В какой-то момент учительница сдалась:

– Хорошо. И последний вопрос. Что такое производная?

Ася задумалась и стала выкручиваться своими словами.

Учительница её остановила, улыбнулась. Кажется, она нашла слабое место у этой дурочки, которая не удосужилась поменять платье с прошлого раза или хотя бы выстирать. Воняет как коза! А учительница не переносит запах пота.

– Просто скажите правило.

Да, это тот вопрос, на который Ася не знает ответа. И даже нет смысла вытягивать из себя.

– Почему вы не знаете определение производной? – Учительница внимательно смотрела на Асю. – Это должен знать каждый школьник.

– Нас в школе этому не учили, – пожала плечами Ася.

– Номер школы?

– Двадцатая.

– Вера Павловна, – обратилась учительница к одной из женщин, – вот из вашей школы, что такое производная, не знает. Говорит, что в вашей школе не учат.

Вера Павловна сняла очки и внимательно уставилась на Асю.

– Не помню такую.

Ася сжала кулачки.

– Я окончила двадцатую школу в Губахе.

– А-а-а, – удовлетворённо протянула учительница, – а то я уже испугалась. Вера Павловна, вот даже не знаю, что ставить. Производные по направлению берёт, высшие порядки решает, матрицу Гессе, производную Лагранжа применяет, а сформулировать определение производной не может. Как быть?

– Ох, уж и не знаю, – вздохнула Вера Павловна. – Тяжело ведь будет