— Черт возьми, — пробормотал Дронго созлостью, — нужно было сразу же тащить этого типа на допрос. Мы потерялизря много времени. Это я виноват, я же спускался вниз и видел их всех.

— Не нужно себя винить, — великодушно посоветовалМиллер.

Они вышли из бара и подошли к стойке портье. Дронгопосмотрел на карамель, лежавшую на большом блюде.

— Вы меняете конфеты каждый день? — на всякийслучай уточнил он.

— Каждый день, сеньор, — любезно подтвердилпортье, — мы различаем их по дням недели. Сегодня суббота. Значит,карамель должна быть апельсиновой. А в ресторане «Дюна» каждый вечер даютдругой шербет.

Миллер позвонил комиссару Корвальо.

— У нас появилась небольшая проблема, — сказалон, — из отеля уехал один из подозреваемых. Удивляюсь, как только вашилюди его выпустили, сеньор, комиссар.

— Как это уехал? — не понял Корвальо. — Яприказал моим людям проверять все вызванные такси и дежурить в автобусе. Никтоне мог уехать из отеля.

— Он заказал машину в бюро проката и уехал наней, — объяснил Миллер. — Попросил, чтобы автомобиль пригнали прямона стоянку «Сиди Салера».

— Номер известен? — поинтересовался Корвальо.

— Да, это четыреста шестой «Пежо» из бюро проката.Номер есть у ваших сотрудников, дежурящих в отеле. Вы можете сделать так, чтобыэту машину остановили?

— Конечно. Мы ее найдем за полчаса. В городе вездерасставлены видеокамеры. Такой глупости от убийцы я не ожидал. Мы его возьмем,спасибо за помощь, сеньор Миллер.

— Все не так просто, сеньор Корвальо, — возразилэксперт, — я думаю, будет лучше, если мы не будем форсировать события.

— Иногда мне трудно вас понять, — в сердцахотозвался комиссар и положил трубку.

— Я поднимусь к Елене Калимуллиной, — предложилДронго, — мне интересно узнать, что она думает о побеге ее мужа.

— Иди, — согласился Миллер, — а я поищуруководителя службы безопасности и узнаю, нет ли у них новых сведений.Необходимо узнать про все машины, которые сегодня днем приезжали в отель.

Дронго поспешил к лифту, поднялся на пятый этаж. На часахбыло около восьми, когда он постучал в номер супругов Калимуллиных, находящийсяпо соседству с его собственным. Дверь почти сразу открыла Елена. Она была вбелом халате с распущенными волосами и, к удивлению Дронго, выглядела вполнеспокойной.

— Что вам нужно? — спросила она, узнав эксперта порасследованию преступлений. — Вам мало тех оскорбительных вопросов,которые вы мне задавали сегодня днем. Хотите еще немного поиздеваться?

— Неужели вы не понимаете, что мы стараемся найтипреступника? — отозвался Дронго.

— Нет, не понимаю. И не хочу понимать. Вы прекраснознаете, что Нину убил Олег, и, вместо того чтобы допрашивать его, устраиваетебалаган, обвиняете ни в чем не повинных людей?

— Может, вы меня впустите?

— Нет, не хочу. Мне неприятно с вами разговаривать.

— Дело в том, госпожа Калимуллина, что ваш муж куда-тоуехал.

— Как это уехал? — удивилась Елена, и по ее лицупробежала тень.

«Если она играет, то гениально», — подумал Дронго.

— Нам удалось узнать, что он вызвал машину из бюропроката и уехал в город, несмотря на просьбу комиссара полиции сеньора Корвальоко всем членам русской группы не покидать отель.

— Вы, наверное, что-то перепутали, — немногорастерянно произнесла Лена, — Вадим не мог никуда уехать, не предупредивменя.

— Как видите, уехал. И вызвал автомобиль, не сказав вамничего. Но назвал номер своей кредитной карточки.

— Куда он мог уехать? — со злостью спросила она,отступая на шаг. — Входите. Хотя нет. У меня кровать не убрана, подождитеминуту.

Лена закрыла дверь и поспешила в комнату. Дронго терпеливождал. Минуты через две она вновь открыла дверь:

— Входите.

Дронго вошел в номер. Ощутимо пахло лаком для ногтей. Онвзял стул, уселся около телевизора. Лена присела на одну из кроватей.

— Может, вы все-таки ошиблись? — Она досталамобильный телефон и быстро набрала номер, очевидно позвонив мужу. Затем убралааппарат и с недоумением в голосе сказала: — Отключен.

— Вы виделись с мужем после того, как поговорили снами? — поинтересовался Дронго.

— Нет. Я пришла в номер и легла. Ждала, когда будет ужин.И он не приходил. Нет, мы с ним больше не виделись. Куда он мог уехать безмоего согласия?

— Может, ему захотелось избавиться от вашейопеки? — достаточно бестактно предположил Дронго.

— А вы считаете, что я его слишком опекаю? —разозлилась она. — Вы же ничего не знаете. На самом деле Вадим какребенок. Ничего не умеет, ничего не знает, всем доверяет. Его каждый можетобмануть, а ведь он считает себя бизнесменом. Неужели вы не видите, что на немвсе ездят? И Олег, и Тигран, и даже Аркадий. Каждый пользуется егодоверчивостью. Если бы не я, он давно разорился бы. Вы думаете, нам все легкодается? Чтобы приехать сюда, нужно было заплатить столько тысяч евро! А евросейчас дороже доллара. Мы, конечно, не бедные люди, но и не миллионеры, какОлег или Тигран, у которого богатые родители, целая куча родственников идрузей. Я понимаю, почему вы к нам ходите. Думаете, что Нину убил мой муж. Ноон не мог ее убить. Я его знаю. Он очень хороший человек, хотя и бесхребетный.

— Если мужчину все время называть бесхребетным, он вконце концов превратится в кисель, — заметил Дронго.

— Ну вот, он и превратился. Все считают, что я дрянь,что я над ним измываюсь, а он, думаете, ангел? Нет, конечно. Знаете, у негодаже была другая женщина, а я об этом узнала только в прошлом году. Вот какойон «кисель». А на стороне очень даже настоящий мужик. Они два года встречались.И я, дура, не догадывалась.

— Ну, если на мужчину все время давить…

— То он рано или поздно уйдет к другой, —закончила за него Лена. — Да, нет. У меня мать с отцом всю жизнь вместепрожили. Всякое бывало, но они всегда вместе были. Тридцать лет вместе. И матьвсе время жалела, что у нее только двое детей — я и мой младший брат.

— Почему?

— Не знаю. Они ведь у меня такие настоящие комсомольцыбыли. Одни из первых поехали на БАМ дорогу строить. Я еще совсем маленькойбыла, а там даже детского садика не было. Только избушка на пять детей. У меняи брат там родился. Тогда всякие хорошие слова говорили о героизме, о молодежи,о дороге, нужной для страны. А потом оказалось, что все это вранье. Мой отецзаработал там хроническое воспаление почек, до сих пор по больницам лежит. Воттак нас государство отблагодарило. У моих родителей пенсия такая, что даже налекарства не хватит. А они ведь по двадцать лет в Сибири оттрубили, верили вэто государство. Но оно их обмануло! Сначала все сбережения пропали в девяностопервом. Отец у меня считался богатым человеком, сумел в Москве кооперативнуюквартиру купить, и на книжке у него тысяч восемьдесят было еще настоящихсоветских рублей. А потом все эти деньги в копейки превратились. А в девяностовосьмом, когда мы немного на ноги встали, опять по башке получили. Я ведь наВадима почему обозлилась? Вчера в ресторане он рассказал, как, узнав продефолт, готовился к нему тайком от друзей. Так ведь и нам ничего не сказал! Уменя брат на улице остался, разорился совсем. Машину продал, квартиру. В общем,чего говорить? Если не можешь стать волком, значит, будешь козлом и тебясъедят. Вот мы все такие козлы. И Вадим, и я, и мои родители, и мой брат.