Она пережила то, что другие не смогли бы. Смирилась со смертельным прогнозом сестры. Застыла, увидев истекающего кровью Актиниума. Онемела, когда он решил вызвать коптербот.

Даже теперь тяжесть в груди ощущалась как инородное тело. Жжение в горле от крика приносило боль, которую она не желала глотать.

Человек способен причинить страдания себе и другим, прорвать дамбу перед лицом шторма. Совсем как сейчас. Она наблюдала за скоплением грозовых туч там, где океан встречался с небом, за волнами, шипящими под ногами, когда услышала голос:

– Не прыгай!

Раньше она восприняла бы предупреждение как оскорбление: неужели она так бездумно выходит из собственной тени? Теперь же Кейси радовалась, что хотя бы кажется эмоциональной.

– Я не собиралась.

– Хорошо.

Актиниум встал рядом. Вместе на краю причала они смотрели на море. Между ними росло напряжение.

– Потому что защита экрана заканчивается здесь.

– Твоего экрана?

Она подчеркнула твоего. Актиниум, не отводя взгляда от воды, молчал, чувствуя предубеждение девушки. Как колоду карт, Кейси заново перетасовывала свое мнение о нем, анализируя каждое его новое слово.

«Не буду совать нос не в свое дело», – так бы сказала себе раньше. Обычно ее раздражала людская непоследовательность, но вокруг Актиниума столько недосказанности. Слишком очевидны его противоречия. Девушка не могла сдержать растущее любопытство. Какой он? Последовательный? Эмоциональный? Лидер или боится людей? Для человека, который модифицировал тела, сущность его была без прикрас, вплоть до манер и речи, что побудило Кейси спросить:

– Ты действительно работаешь в ГРАФИКе?

Этот вопрос, похоже, застал юношу врасплох.

– Да, – ответил он и после паузы добавил: – На полставки, как сказала бы Джинкс.

Кейси кивнула. Благородное восстановление Интрафейса сестры действительно выглядело, как злоупотребление рабочим временем.

– Чем ты занимаешься?

– Разрабатываю импланты и цифротатуировки.

– У тебя самого они есть?

СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК тут же предупредил, что вопрос слишком личный и не связан с сестрой. Актиниум покачал головой.

– Тогда откуда знаешь, что хорош в этом?

– Никогда этого не говорил.

Для кого-то, вероятно, ответ прозвучал бы как скромный, но Кейси услышала то, о чем юноша умолчал: никогда не говорил, что хорош в этом. Я лучше в другом.

Например, в кодировании, инженерии. Очевидно, он умен и талантлив. Бросил школу. А закончив ее, мог бы работать в любой иннотехнической фирме. С командой и ресурсами разрабатывать проекты большей значимости, чем защитный экран на острове. Блестящее будущее, о котором Кейси могла только мечтать. Но тогда, возможно, не встретил бы Силию.

– О чем ты думаешь? – спросил Актиниум спустя минуту.

Вопрос ее удивил. Даже на секунду родилась глупая мысль, что он хочет проявить заботу о ней. Порыв души без мотивации. Юноша любил Силию. Любил те вещи, которые любила сестра. В отличие от Кейси, которая смотрела на море и не замечала в нем ничего волшебного.

– О том, что причал – любимое место Силии.

– Шаг между водой и сушей. В этом шаге – сила.

– Ты не согласен, – уверенно произнесла она, поняв его интонацию. – Но почему?

– Думаю, большинство решений принимается до того, как человек достигает края.

Кейси согласилась. Она пыталась прыгнуть. Выйти из собственной тени. Истечь кровью. Но лишь обманывала себя: никогда ей не выбрать самоуничтожение. Ее рациональный мозг нацелен на решение задач.

В этот момент, когда Интрафейс напомнил о предстоящем экстренном собрании в штаб-квартире К2П, девушка уже сделала выбор – не помогать. Она пролистнула сообщение. Тут же появились другие. Непрочитанные от Меридиан.

«Где ты? Видела новости? Ты дома?»

Дом. Природа их дома-пузырька, обернутого и огороженного, так же чужда для Кейси, как была для Силии.

– Актиниум.

Имя обожгло ей губы. Они одновременно посмотрели друг на друга. Что-то мелькнуло в его взгляде. Колебание. Он хотел что-то сказать, но Кейси опередила:

– Мне надо кое в чем признаться.

Силия любила море, белую пену на гребнях волн, вальсирующие лучи солнца на их вершинах. Кейси – нет. Море – триллион прядей волос, бесконечно спутанных на поверхности и бесконечно плотных под ней. Море искажало время: минуты проходили как часы, а часы – как минуты. Море искажало пространство, обманчиво делая горизонт видимым, достижимым. Идеальное место для хранения тайн.

«Я убила Силию. Не остановила ее, зная, что приходить во плоти к морю – плохая идея».

Кейси не чувствовала вины – признака человечности. Ей проще злиться. Гнев – легкая эмоция.

Да, Силия по глупости плавала в океане, но не должна была умирать из-за этого. Кто-то – человек, компания или все вместе – загрязняли море. Тайком. Об этом нигде не сообщалось. Последствия не устранялись. Когда Кейси нарушила международное право, ее наказали, верно? Так зачем ей помогать им? Делать мир лучше? Когда лучший выбор для сестры – где и как умереть?

Сдерживающие силы внутри Кейси рухнули. Из нее полилась кислота. Вся, включая последнюю каплю, о которой она никому не говорила. Девушка со страхом ждала отвращения и ужаса со стороны Актиниума. Не получив ни того, ни другого, она продолжала нестись вперед.

– Я могу помочь, – закончила она, тяжело дыша, – но не хочу.

Признания, эмоции. Наука беспристрастна ко всем и ко всему. Не говорит, кто заслужил награду. Вот задача – вот решение. Результат либо есть, либо нет.

– Я не хочу помогать, – повторила она.

Вспышка молнии. Удар грома. Страшный ливень хлынул с небес.

Актиниум прав. Защита экрана заканчивалась на том месте, где они стояли. Кейси видела границу дуги перед собой, там, где крупные капли превращались в мелкие, легкой дымкой опускаясь на них. Волнуясь, она взглянула на него, на юношу, который использовал науку для блага людей. Что он теперь о ней думает?

Девушка ждала ответа. Порывистый ветер обрушился на них. Отфильтрованный экраном или нет, он ощущался, как настоящий: играл одеждой Кейси, увлажнял ее кожу. Трепал аккуратный пробор юноши, закрывая прядями его глаза.

Кейси не видела выражение лица Актиниума. Но голос юноши прозвучал отчетливо:

– А кто говорил о помощи?

ПЕРВАЯ МЫСЛЬ – Я ЖИВА.

Вторая – я без веревки на полпути к земле цепляюсь за скалу. И почти наверняка с вывихнутым плечом. Пальцы соскальзывают, остались считаные секунды до моего падения, значит, все-таки умру.