Огромный рыжий кобель, как маленький щенок заплакал, задрав седую морду к равнодушным небесам. Пытаясь выть, он сглатывал горечь и боль, которые рвали пересохшую глотку выжигая всё без остатка внутри и не мог, как не старался.

Так он и сидел на том месте, где погибла его любимая, и безголосо провожал её в последний путь…

Близкий шорох заставил насторожиться и отвлёк от грустных воспоминаний, но беспокойство было напрасным. Ещё один любитель дармового обеда прошелестел поблизости, огибая рыжего пса и показывая ему, что у него нет злых намерений. И то верно, зачем рисковать шкурой, если всего в каком-нибудь получасе неторопливого бега отсюда можно было набить своё брюхо и остаться целым и невредимым. Отголоски близкого пиршества долетали до его чутких ушей недовольной грызнёй некоторых глупцов, которым всегда и всего было мало. Но эта злоба была не опасной. Зверьё только делало вид, что ярится, записывая в нахлебники всех близких соседей, безопасно порыкивая друг на друга издалека, а чего собственно беситься и кровь пускать понапрасну?

Еды-то было много, очень много!

Нынешние Филовы компаньоны накрошили богатую поживу для всей округи. Он, в общем-то, и побрёл за ними тогда, учуяв знакомый запах железного ящика, который встретился чуть ранее. Хотел посмотреть и просто побыть поблизости хоть с кем-то, кому можно было, наверное, довериться. Уныло переставляя лапы, пёс двигался, как во сне потеряв, в конце концов, интерес к окружающему и как же всё переменилось, когда он услышал голос своего малыша, учуял его запах…

Щенок находился рядом, живой и невредимый!

И он ринулся вперёд, чтобы спасти последнего рыжего детёныша!!!

Так вожак нежданно-негаданно приобрёл друзей…

Хозяин здешних мест, пёс понимал, что только люди сейчас способны сохранить его сына, а значит любой, кто осмелится причинить им вред или хоть маленькую толику каких-либо неудобств будет иметь дело с ним. Хотя беззащитными этих двуногих назвать можно было бы с большой натяжкой. Фил не забыл недавний бой его клана, и истинные победители в этой схватке сейчас возились невдалеке от него, что-то оживлённо обсуждая. Понятное дело, что их когти и клыки не представляли собой ничего серьёзного, смертельные раны такими огрызками не наносились, но им это и не нужно было. Всё чего добивались двуногие существа, с чем совладали в окружающем враждебном мире, всё это дал им их удивительный мозг. Длиннохвостые, кстати, выгрызали в первую очередь именно его, если добычей становились люди, может и впрямь хотели поумнеть?

Кто их знает?

Но им никогда не дано было управиться с теми железяками, которые ходили у кажущихся хиляков в помощниках: бегали вместе с ними или летали по воздуху, предупреждали, защищали или нападали издалека, делая бесполезным любой смертоносный арсенал, будь хоть самого разужасного крокодила. Кстати, одна из таких машинок находилась всегда поблизости от мужчины. И это хорошо! Фил одобрял такую осторожность и постоянную готовность отразить нападение, тем более что окружающее безмолвие было всегда таким обманчивым.

Вот и сейчас, дружки железяки-истребителя застрекотали в той стороне, где находилась злополучная поляна…

— Оп-па, стрельба! — вскинулся Егор, натягивая на себя полумокрую униформу.

— Оттуда, откуда мы пришли, — девушка торопливо собрала в охапку Васины вещички. — Что будем делать?

— Что, что? — оттопырил нижнюю губу парень. — Для того чтобы начать что-то делать, нужно понять, что делать?

— Ну, ты прям как Спиноза, афоризмами заговорил, — не преминула поддеть его Ника.

— Даже и не думал, — посерьёзнел Горыныч. — И уж тем более не собираюсь в данной обстановке придерживаться постулатов его знаменитой «Этики». А ну давайте галопом в БТР и носа наружу не казать, пока не вернусь, — он подхватил с земли оружие, проводил всю свою команду до груды умершего железа и кинулся в кусты, не замечая удивлённого взгляда его спутницы. «Хм-м, с философией он значит тоже на ты, о как интересно-то!.. Что же в одном теперь точно могу быть уверена — он не из Серых, там такие не водятся!» — девушка, заблокировав все входы и выходы углядела, что пёс остался снаружи и никуда не собирался прятаться. «Попросить Василька, чтоб послал его на помощь Егору, что ли?»

— Вась, а Вась? А ты взаправду с Филом можешь говорить?

— Заплосто, — загордился мальчишка, отвлекаясь от маленького пёсуса, который грыз ему руку.

— А можешь его попросить?

— О сём ета?

— Ну-у, чтобы он помог Гору, — Ника почувствовала как уши и щёки начинают потихоньку наливаться жаром под пристально-ехидным взглядом пацанёнка. — Волнуюсь я, вдруг там что-нибудь серьёзное!

— Ковда стлеляют, всевда плохо — это я узэ понял, — загрустил мальчуган и решил порассуждать. — И на кинуску совсем не похозэ. Я вот одну видел, пло палня: тама лаз тока один пасан…

— Вась, а Вась?

— Ой, пласти, — спохватился малолетний болтун и, подобравшись к бронированному стеклу, отыскал глазами собаку. Покосившись на девушку, смотрит ли, важно насупил брови и напыжился, всем своим видом показывая, какая это непростая работа. Для пущего эффекта Василёк ещё зашевелил бровями и, задержав дыхание, вдруг, неожиданно пукнул!

— Что не получилось? — участливо задала вопрос Ника, сделав вид, что ничего не случилось. Но конфуз есть конфуз, мальчишка «поплыл»: забегал глазами, покраснел как рак и враз перестал выпендриваться. Испуганное выражение на лице сменилось сначала растерянностью, а потом обидой. Хотя к чести маленького телепата он всё же сумел взять себя в руки и пробубнил огорчённо:

— Полусилось! — и добавил, махнув сокрушённо рукой. — Усол узэ…

Егор подкрался к открытому месту неслышно и осторожно.

Падальщиками и живностью разных размеров и мастей, которые пировали здесь не так давно, даже и не пахло. С началом новых военных действий осторожных тварей, словно ветром сдуло. Только не понятно было, с какого такого перепуга пришедшие в одной связке трое топтунов вдруг передрались между собой. Парни, по всей видимости, тёртые, это было видно и по вооружению и по экипировке, они зачем-то расстреляли все патроны, щедро поливая из автоматов близлежащие кусты. Делали всё медленно, не торопясь, отпугивая каких-то только им видимых врагов. Доставали из подсумков новые обоймы и садили то навскидку, то, перекатываясь и прячась от кого-то, ловко и сноровисто. Упражнялись ребята в мастерстве достаточно долго, Гор успел прискакать от места привала к этому театрализованному представлению под кодовым названием — спасайся, кто может! Хорошо хоть не вылез к ним навстречу озадаченный поведением бойцов. И, как оказалось, не зря…

Порезвившись ещё пару минут, уже в присутствии обалдевшего от таких учений Горыныча, они уселись в кружок и почти одновременно разрядили пистолеты, целясь друг другу в головы. Раскрыв рот от удивления бывший «Воспитатель» не мог прийти в себя. В когдатошней своей непростой, а порою довольно опасной работе ему приходилось видеть всякое, глупую, ничем не объяснимую смерть — в первый раз. Он, было, дёрнулся вперёд, чтобы посмотреть на месте, что такое произошло с людьми, которые издалека ну совсем не походили на «долбодятлов», но вовремя остановился. Из-за деревьев появились странные низенькие фигурки в каких-то балахонистых накидках скрывающих лица. Они подскочили к погибшим… и, выхватив длинные тесаки, принялись сноровисто свежевать их. Что карлики собирались делать со своей добычей, об этом можно было только догадываться, заботило другое, как ему реагировать на происходящее? Оставить всё как есть или вмешаться, вспомнив один из своих принципов — не оставлять за собой опасность. Правда, была одна проблемка, в нынешних условиях Егору пришлось бы шинковать всех без разбору и на это не хватило бы никаких сил. Пока он размышлял по этому поводу, из кустов на поляну выбрались ещё двое: согбенная косматая женщина неопределённого возраста, катившая перед собой низенький возочек и подросток, который сидел в нём. Оба с безучастным видом наблюдали за всем, оба никак ни на что не реагировали. Гор повнимательнее вгляделся в эту парочку, заинтересовавшись бледным неподвижным мальчиком, который вдруг встрепенулся и закрутил бугристой абсолютно лысой головой. Парень невольно потянул к плечу автомат, и, как будто кто-то вцепился ему в руки, выворачивая их наизнанку. В голове зашумело, заходили ходуном все внутренности, срываясь в штопор и следуя куда-то в черноту, за пронзительными детскими глазами.