Что было потом, он смутно помнил, но первая мысль сразу взбодрила: «Кажется, меня едят…» Хотя нет, клыки, аккуратно придерживавшие его за шиворот, заняты были совсем другим. Они, подцепив его за чудо-комбинезон, волокли неподвижное тело, словно тряпичную куклу, правда, хорошо хоть бережно и аккуратно. Горыныч разлепивший один глаз, подметил ещё один плюсик, он не шёл, а практически ехал, так как ноги до земли не доставали, а деревья проплывали мимо, неспешно раскачиваясь в такт чьим-то шагам.

На этом вся лафа заканчивалась, дальше было сплошное расстройство…

Сначала проснулся нюх и до него долетел тот запах, который источала чья-то близкая пасть. Стало плохо! Кроме того, он безвольно болтался в ней, совершенно не понимая, куда его несут, и положительных эмоций это не добавило! Потом Егор почувствовал, как тёплая липкая слюна стекает ему за шиворот и, судя по тому, что внутри он был весь скользкий, представил себе размеры «несуна». Стало ещё хуже!!! Поджилки слегка затряслись, и никакой аутотренинг не хотел включаться, чтобы успокоить заскуливший от страха ливер. Почему-то ни к месту вспомнился эпизод из любимого мультика, где нагломордый Кеша получил, что хотел и запертый в клетку орал благим матом: «Свободу попугаям!!!» Захотелось так же поверещать и пообижаться на несправедливость. И как только в мозгах затрепыхалась эта несуразица — её тут же исполнили, выплюнув Горыныча без промедления.

От неожиданности он шмякнулся на землю, словно новичок на коньках, всем телом, раскидав конечности в разные стороны. Радовало только то, что, судя по ощущениям, оружие на нём так и осталось висеть никем не снятое, не потерянное во время транспортировки и воткнувшееся в него всеми своими стодвадцатью углами, блин!

Надо было чего-то делать!

Не валяться же здесь до бесконечности, прикидываясь полутрупом. Что происходило вокруг, он не знал: кроме обоняния и осязания все другие чувственные восприятия не работали, будто кто-то, добравшись до его внутренней панели управления тщательно не пропуская ни одного тумблерочка, выключил всё без исключения. Правда, оставался ещё один способ ознакомления с внешней средой, самый ненадёжный. Особенно, если на него влияли ментально или химия какая-нибудь в виде алкоголя, а ещё лучше вперемешку с дурью, тогда самый классный эффект получался!

В общем!

Гор глянул на мир сквозь прищуренные веки и упёрся взглядом в большие Филовы глаза, которые с интересом смотрели на него…

БТР был хорошей защитой от пуль, но как уберечься от таких «клоунов», которые роются в твоих мозгах, и помешает ли им броня — это был вопрос. В голове до сих пор что-то поскрипывало и потренькивало, но уже стало лучше. По крайней мере, оставшийся обратный путь он проделал самостоятельно, изредка направляя в сторону собаки благодарные посылы. Пёс был невозмутим, и если что-то такое до него доходило, вида не подавал. Неприятные ощущения постепенно отступили, и парень уже на подходах к своему лагерю в полной мере осознал, от какой беды избавил его рыжий спаситель! Мелькание разделочных ножей в шустрых маленьких руках то и дело всплывало перед глазами…

Егор отключился, после того, как попал на пси-крючок подростка-мутанта и был абсолютно не способен к какому-либо сопротивлению. Ника с многозначительным видом кивала головой, слушая его рассказ о гибели трёх штурмовиков, в самых неприятных местах вставляя одну и ту же фразу: «Надеюсь, теперь-то ты понял, что такое боевая телепатия? Ощутил на своей шкуре?»

А он чего?

Он ничего.

Горыныч и в тот момент проникся, когда заметил вместе с девушкой прорезавшуюся Васину способность, а теперь и подавно зауважал этих ребят. Единственно от чего слегка было не по себе, так это, с каким спокойствием окружающая «живодёрня» воспринималась его спутниками. Ну, с Никой было понятно, она каждый день сталкивалась с этим, и деваться ей было просто некуда. Другой вопрос с Васильком — складывалось такое впечатление, что его особо и не волновало всё то, что происходило вокруг. Хотя, если вспомнить где он до сей поры обитал, и что мог видеть в привокзальных трущобах, наверное, паниковать по поводу его истерзанной психики не стоило. Необходимо было заботиться о себе…

Девушка указала ему на шлем, который Гор получил в Городке и так опрометчиво оставил в бронетранспортёре. Хитроумная штуковина должна была защитить его от гипнотических атак, но они сразу же вспомнили про убитую троицу. Бравым парням вся эта экипировка нисколько не помогла. Вася, до сих пор тихо сидевший в своём углу, где устроил берлогу для себя и своего Тузика, названного в честь самых любимых конфет, неожиданно подключился к разговору.

— Филя мине сказал, сто Говолун осень сильный.

— Как, как? — заинтересовался Горыныч, ещё не очень понимая, о чём это он.

— Ну, мальсик етот, котолый тебя по баске оглел! — без лишнего пиетета напрямик рубанул Вася, сжав кулачки. — Ух-х, залаза! Я б ему-у…

— Погоди, погоди, родной, — успокоил его Егор. — То, что ты за меня переживаешь, спасибо тебе, конечно, но ты давай про Говоруна, — он кивнул куда-то за стенку, в ту сторону, где находился пёс. — Расспроси-ка, будь добр.

— А сего спласывать-то?

— Я так понимаю, что про этого «гвардейца» никому и ничего не известно? — получил утвердительный кивок со стороны девушки Горыныч. — Спрашивай всё: кто такой, где обитает, что любит, что не любит и как с ним бороться — это самое главное!

— Ух-х ты, какой любопытный, — возмутился Василёк. — Ладна, сяс.

Взрослые затихли, не мешая странному общению, но долго ждать, не пришлось.

— В обсем, так, — многозначительно заговорил пацанёнок. — Говолун — это мальсик, зывёт он визде, они гуляют тута, — мальчишка закрутил перед собой руками, показывая множество направлений одновременно. — Любит дядьков с пестиками, поиглаться с ними и…и всё!

— Да уж, как он с ними любит играться — это мы видели, — многозначительно пробормотал Егор. — А как его можно победить?

— Филя сказал, — мальчуган захлопал глазами. — Сто с маленькими длаться нехолосо, а нас он больсе не тлонет. Они длузья потому сто, а Говолун не знал, сто мы с Филей.

— Вон чего! — с пониманием закивал головой Горыныч. — Что ж и на том спасибо, похоже, что спать мы можем спокойно?

— Ага! — согласился Вася. — Насы пёсики всех влагей лазгонют…

— Точно! — подтвердила Ника. — Особенно, твой Тузик!

Негромкая возня в «детском» углу постепенно затихла. Довольные и наеденные малыши отрубились очень быстро, не требуя никаких сказочек, чтоб побыстрее заснуть. Лёгкое топотание сверху по броне тоже успокоилось, там обосновался Филимон, заступив в ночной караул, и только Егора никак не цеплял ни Морфей, ни его батяня Гипнос, заведующие сонным царством.

Гор кувыркался на своём месте как навозный жук возле шарика с драгоценным для него провиантом, но удобной позы никак не находил. «Ёлы-палы! Может этот салабон мелкий, по башке мне так шарахнул своим пси-воздействием, что я теперь не усну до конца своих дней?» — загрустил Горыныч, но тут его успокоили.