что я стою у нее за спиной и наблюдаю. Точно так же, как я поступал, когда она впервые приехала в кампус на первом курсе. Поглощенный чужой потребностью знать о ней все. Постоянно знать, где она и что делает. Пульсирующее желание протянуть руку и прикоснуться к ней.

Взять то, что принадлежит мне.

Вайолет

Я прихожу на лекцию по философии пораньше, надеясь, что профессор поможет мне отвлечься от мыслей об Уэсе работами Аристотеля.

За две минуты до начала занятия большинство мест в лекционном зале уже заполнено. Я не могу дождаться следующего года, когда начну посещать занятия, действительно соответствующие моей специальности, и количество учеников в классе сократится с пятидесяти до двадцати.

Кто-то занимает одно из двух свободных мест рядом со мной. Когда большая рука опускается на мое колено, я замираю.

Уэс небрежно откидывается на спинку стула рядом со мной.

У меня пересыхает во рту при виде него. Крошечный стул кажется карликом, рубашка на пуговицах обтягивает его мускулы, темные брюки переходят в армейские ботинки. В сочетании с пронзительными голубыми глазами и холодным, стоическим выражением лица он самый сногсшибательный мужчина в этой комнате.

Но его здесь быть не должно.

— Что ты здесь делаешь? Ты не в этом классе.

Он пожимает плечами.

— Я принадлежу к тому классу, который сам выбираю.

В передней части аудитории профессор все еще не заметил его в заднем ряду. Как только он это сделает, то прикажет Уэсу покинуть класс, и мое бешено колотящееся сердце сможет замедлиться.

Но затем профессор начинает писать на доске и начинает свою лекцию, стоя к нам спиной.

Жар поднимается от пальцев ног до кончиков волос на голове.

Если я не хочу сорваться и устроить сцену, я застряну здесь с Уэсом. Его рука на моей ноге.

Его большой палец начинает выводить круги сбоку от моего колена, и я стараюсь оставаться неподвижной. Если я не отреагирую на это, ему станет скучно, и он уйдет. Все, что мне нужно сделать, это притвориться, что его прикосновения не воспламеняют меня.

Уэс Новак — мой мучитель. Хулиган. Он жаждет мести, и я его цель. Я не должна наслаждаться его прикосновениями. Не должна жаждать большего. Не тогда, когда его прикосновения, его внимание уже причинили мне столько боли. Я не могу доверять ему. Не могу ослабить бдительность.

Но каждая клеточка моего тела борется с моим разумом. Борясь с воспоминаниями о том, как его губы касались моих, о том, как сильно я хотела его прошлой ночью в лесу.

Его рука скользит дальше вверх по моему бедру, так медленно и незаметно, что я почти задаюсь вопросом, не мерещится ли мне это. Кончики его пальцев впиваются в мою плоть, но не для того, чтобы причинить боль. Массировать, снимая напряжение в каждой клеточке. Под его опытными прикосновениями мои мышцы расслабляются, бедра немного раздвигаются.

Когда его рука перемещается выше, в опасной близости к подолу моей юбки, я кладу руки на колени, одергивая юбку.

Он отпускает меня, и я почти думаю, что победила.

Пока его рука не находит мой затылок.

Он массирует там осторожные круги, почти срывая стон с моих губ. Как раз перед тем, как его пальцы запутались в моих волосах и резко дернули.

Я шиплю сквозь зубы и закрываю рот, пока кто-нибудь вокруг нас не услышал.

В передней части класса продолжает бубнить профессор, студенты вокруг нас делают заметки или отправляют текстовые сообщения под столом. Они совершенно не обращают внимания на то, что происходит в дальнем конце зала.

— Я собираюсь забрать то, что принадлежит мне, цветочек. — Уэс хватает меня за руку и тянет к себе. Мой позвоночник выпрямляется, как штопор. Он не собирается делать то, о чем я думаю. Не прямо здесь, посреди урока.

Он кладет мою руку себе на ногу. Безмолвный приказ: не прячься от меня. Позволь мне прикоснуться к тебе. Затем его пальцы пробираются дальше по моему бедру и забираются под юбку.

Я не могу пошевелиться. С трудом могу дышать.

Его пальцы нежно скользят по моей коже. Я не думала, что он может быть таким нежным, давление не больше, чем легкий поцелуй крыльев бабочки. По моим конечностям пробегают мурашки.

— Ты не должен, — шепчу я, не отрывая глаз от слов, нацарапанных на доске, мой разум не в состоянии расшифровать ни одно из них.

— Но ты хочешь, чтобы я это сделал. — Его шепот эхом отдается у меня в пальцах ног.

Он прав. Я ненавижу, что он прав. Ненавижу, что я такая слабая, что распадаюсь на части под прикосновениями моего хулигана.

Его мизинец скользит по линии моих трусиков. У меня перехватывает дыхание. Я сжимаю бедра вместе.

Уэс издает низкое рычание.

— Не притворяйся, что ты этого не хочешь.

Мы в безвыходном положении. Я со сжатыми бедрами, он впивается пальцами в мою ногу. Но он не раздвигает меня. Он мог бы так легко взять у меня все, что захочет. И все же он этого не делает.

Это не доставило бы ему того удовлетворения, которого он хочет. Ему нужно мое молчаливое согласие. Знать, что, несмотря на все, что он сделал со мной, я сдалась ему.

Он сжимает мою руку, все еще крепко лежащую на его бедре, и перемещает ее к выпуклости у себя в штанах.

Я всхлипываю, его эрекция твердая и длинная под моей ладонью. Обещание или угроза? Я больше не могу с ним говорить.

Он проводит моей рукой вверх по своему стволу к кончику.

— Ммм… — стонет он.

Жидкое тепло разливается у меня между ног.

Мы с Уэсом на публике, касаемся друг друга там, где нас может видеть любой, но при этом кажется, что мы единственные в комнате. Как будто он мог посадить меня к себе на колени и насадить на свой член прямо здесь, и я бы ему позволила.

У меня подкашиваются ноги.

— Вот так моя хорошая девочка, — бормочет он.

Кончики его пальцев скользят дальше вверх, спускаясь по моим трусикам чуть ниже пупка, мягкая ласка заставляет мое сердце учащенно биться.

Я сглатываю твердый комок в горле, ожидая, что его рука нырнет под ткань моих трусиков. Но он проводит пальцами по единственному слою, разделяющему нас. Пока он не останавливается на месте между моих бедер.

Кровь шумит у меня в ушах, грудь вздымается от неровного дыхания. Уэс подавляет стон ладонью, когда чувствует влагу через мои трусики. Каждый звук,