азарт. Словно кот сквозь рыночный гвалт засек скребущую по дну контейнера мышку.

Перехватив взгляд Громова, Эдик чуть заметно кивнул.

— Володь, моя крыса просила скатерть купить. Взамен той, что ты чинариком продырявил.

Когда Эдик импровизировал, его несло, как актёра ТЮЗа, дорвавшегося до главной роли в сериале. Громов цыкнул зубом, но решил подыграть.

— Ещё скажи, что я тебе должен.

— Не, чисто кампанию поддержать. — Эдик указал на столик со всякой всячиной «все для дома». — Пошли туда.

Громов кивнул, сразу же оценив, что с той позиции нужный им контейнер будет просматриваться лучше.

— Братья заегозились, клиент на подходе, — скороговоркой на ходу передал информацию Эдик.

Громов достал сигарету, закрываясь от ветра, встал лицом к контейнерам. Во втором с краю в правом ряду никаких признаков ажиотажа не наблюдалось. И на подходе к контейнеру братьев Ахундовых явных «клиентов» не заметил, обычный в таком месте люд.

— Им отсемафорили, что клиент прибыл, — подсказал Эдик.

— Догадался. — Громов старательно зачиркал зажигалкой. — Что они там базарят?

— Откуда я знаю? Лопочут по-своему…

В контейнер братьев Ахундовых с утра налепили «жучка». Приёмник прятался под плащом Эдика.

— Ладно, с клиентом по-русски говорить будут. Интернационал, блин.

Громов выпустил дым.

Эдик дёрнул плечом, вдавливая бусинку наушника в ухо.

— Гром, они её видят, — прошептал он. — Кто-то из братьев по-русски сказал. Паси бабу, Гром!

— Вижу.

Из-за редкой очереди, уткнувшейся в соседний контейнер, вышли высокая дородная женщина и худенькая девочка-подросток. Обе были одеты в темно-вишнёвые плащи, у обеих на головах платки. У девчонки — беленький, повязанный под подбородком. У женщины — цветастый, закрученный сложным коконом.

— Чёрт!

Громов успел развернуться, угадав, что женщина сейчас подозрительным взглядом просканирует все вокруг. Если она и есть клиент братьев Ахундовых, то что бандиты, что менты, ей сейчас равно опасны.

Он прикрыл собой Эдика, но тот сумел углядеть главное, остальное услышал в наушнике.

— Она? — спросил Громов.

— Да. Та, что с девчонкой, — ответил Эдик.

Громов закусил фильтр сигареты, процедил:

— Фигово дело.

Подошёл к столику с сантехническим ломом. С напряжённым лицом стал перебирать ржавые краники. Эдик встал рядом. Потоптался с ноги на ногу. Тихо спросил:

— Чего такой напряг, Воха?

— «Чехи» — коротко ответил Громов.

Эдик беззвучно выматерился. Переспрашивать не стал, Громов дважды был в командировках в Чечне, раз сказал «чехи», значит, так и есть.

Операция, которую они крутили на свой страх и риск и на голом энтузиазме, из оперской забавы неожиданно превратилась в смертельно опасную игру. Шансов на выигрыш вдруг стало так мало, что в пору «пасовать» и уходить, пока ещё есть штаны и то, на что ими прикрывают.

Громов, отвечая на немой вопрос Эдика, отрицательно покачал головой. Эдик ответил мальчишеской улыбкой. Он тоже был рисковым парнем, хоть и давалось ему это труднее, чем Громову.

Владимир Громов второй год подряд держал первое место на чемпионате МВД по рукопашному бою. Если кто видел «бои без правил», то знайте, что это — драка в песочнице по сравнению с тем, как бьются лучшие костоломы МВД.

Эдику Бог богатырской силушки и холодной ярости не дал, но зато воткнул в сухое тело стальной стержень, который заставляет встать и драться дальше, даже если уже наполовину мёртв. В своих силах Громов был уверен, а с Эдиком за спиной — можно практически ничего не бояться. Если завалят, так только вдвоём, да и то — автоматной очередью.

Громов, стряхивая пепел, стрельнув взглядом в контейнер. Признаков контрнаблюдения поблизости не заметил. Но опыт и чутье подсказывали, что оно обязательно должно вестись. Без опеки за таким товаром и в таких количествах никто не пойдёт.

Братья Ахундовы, арендовав контейнер на рынке, занимались мелко-оптовой торговлей наркотиками и лишь для маскировки парились с «Дошираком», спагетти и прочей бакалеей «для нищих». Трудно сказать, из-за чего именно у них возник конфликт с землячеством туркмен, дружно и покорно работающих уборщиками рынка. Возможно, «на почве личной неприязни», «на бытовой» или на «национальной», как пишут в протоколах, но конфликт имел место. На хамство братьев Ахундовых туркмены не стали отвечать открытой конфронтацией.

Собравшись на большую джиргу, или как там у них называется народное вече и внеочередная сессия парламента, надёжно укрывшись от чужих глаз за мусорными баками и для конспирации дискутируя исключительно на родном языке, туркмены пришли к консенсусу решать вопрос исключительно в рамках правого поля. Проще выражаясь, сдать ненавистных обидчиков ментам.

Сложными путями, легендируясь, что ищут мента, способного разрулить какие-то напряги с регистрацией, они вышли на Эдика и с восточной щедростью поделились с ним информацией о незаконной деятельности братьев Ахундовых. В качестве особо ценного подарка была сдана наводка на сто грамм чистого героина, которые Ахундовы договорились продать неустановленному лицу.

Туркмены клялись в точности добытых сведений и обещали всяческую помощь в благородном деле ареста с поличным мерзких наркоторговцев, бросающих тень на весь дружный интернациональный коллектив работников рынка. Имён добровольных помощников милиции туркмены очень просили не разглашать.

Эдик обрадовал информацией старшего товарища по службе Володьку Громова. Громов, сглотнув слюну, отправил Эдика в ОБНОН. Их родной отдел и без Ахундовых зашивался.

От «наркотэков» Эдик вернулся в расстроенных чувствах. Опера по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, узнав о «наводке», зады от служебных кресел не оторвали. С видом авторитетов в узко специальном вопросе они растолковали Эдику, что, во-первых, рынок — это чужая «земля», и даже если завтра туда введут караван верблюдов с афганским героином «три девятки», ничего поделать будет нельзя. Потому что — нельзя. А во-вторых, план по посадкам на этот месяц успешно перевыполнен за счёт мелких барыг. И в-третьих, и главное, отношения с прокуратурой резко ухудшились, с наркотой туда пока лучше не соваться.

Выслушав Эдика, Громов прикрыл веки и растянул в