Первым признаком надвигающихся неприятностей было легкое колебание чисел. Потокопространство вокруг нее замерло, задрожало и десинхронизировалось. Когда оно снова вернулось на место, она оказалась нос к носу с голубоглазым лицом испанского типа. Четырнадцати, может быть, пятнадцати лет от роду. По-детски пухлые щеки и скулы. Толстое кольцо в носу. Хорошие, нормальные гены.

Ли с облегчением выдохнула и расслабилась. Это была одна из крутых девочек-подростков, прыткая хакерша из богатой семьи, игравшая родительской ВР-аппаратурой. У реальной угрозы не могло быть такого миленького личика, даже в потокопространстве.

Ли улыбнулась и закрыла окно.

Ничего не случилось.

«Выход», – передала она. Но никакого выхода не было.

Она снова оказалась в круговерти потокопространства. Когда картинка вернулась, глаза девочки стали менять цвет. Синий в карий, карий – в почти черный. И само лицо вокруг глаз стало меняться. Оно вытягивалось, расплывалось и изменяло форму, пока Ли не узнала его. Последний раз она видела это лицо в неровном зеркале подпольной лаборатории в Шэнтитауне.

Ли побежала, но похититель бегал гораздо быстрее ее. Вытянутая рука стиснула ей шею прежде, чем она сумела обернуться.

Она отбивалась руками и ногами, пыталась закрыть ВР-окно, но не смогла. Она сделала попытку выйти из ВР в код, чтобы хотя бы узнать, кто на нее напал. Затем постаралась закрыть все, что возможно, но обнаружила, что прием из реального пространства для нее был перекрыт.

Рука сжала шею сильнее, погрузив Ли в боль и темноту.

Боль в горле отпустила, и к Ли вернулась способность дышать. Она скорчилась в темном углу, держа что-то в руках и ощущая кислый запах. В висках стучало. В груди чувствовалась тупая ноющая боль, напоминавшая ей… о каком-то месте.

Она не могла четко видеть, а то, что она разглядела – инструменты, кабели, неясные очертания консоли для компьютера, – все это не имело для нее никакого смысла. Она двигалась, делала что-то руками, манипулировала каким-то устройством, о функции которого она не догадывалась. Она напряглась, чтобы разглядеть, что было над ней, пытаясь определить, где она. Невозможно. Ее руки, глаза, все ее тело, казалось, отказывались подчиняться ее воле.

Ее охватила клаустрофобная паника. Она чувствовала себя привидением, засунутым в чье-то чужое тело, ощущавшим оцифрованные воспоминания, которые могли быть из прошлого, настоящего или специально симулированы. Она не могла контролировать эту загнанную в рамки память. Она не могла также определить, как эту память изменили и была ли она реальной. Все, что она могла, – это ждать, когда с ней покончат и все прекратится.

Шум. Движение.

Другая «она» встала, повернулась, посмотрела.

Из тени появилась фигура. «Женщина», – подумала Ли. Но было трудно точно разобрать; все, что она видела на расстоянии, распадалось на части, искажалось, как будто ее глаза совсем не различали предметов. Тело, в котором она была, заговорило, но она слышала только высокие переливчатые звуки, похожие на бессловесное завывание зверя. Если эти звуки были словами, то они принадлежали языку, смысл которого для нее ничего не значил.

Темная фигура двигалась в ее направлении. На миг зрение прояснилось, и Ли удалось разглядеть лицо тени: бледное, обрамленное длинными темными волосами.

Ведьма.

Она вытянула руку и, почувствовав напряженный изгиб талии ведьмы, притянула теплое тело девушки к себе.

Белый свет. Бесконечное пространство. Острый, как нож, ветер.

Огромные высокие горы с каемкой черного льда, с белыми свисающими ледниками вздымались перед ней. Небо над ней сверкало синевой – цветом, который она видела до этого всего лишь один раз, во время знаменитой выброски в экваториальные горы Гилеада.

Тень ястреба мелькнула над головой, и она услышала, как бьется сердце, медленно и сильно, отдаваясь эхом в горной тишине. Затем она вышла и снова оказалась в «решетке». В безопасности.

«Коэн?»

Она исследовала сеть, растягиваясь, насколько хватило смелости.

«Коэн?»

Но он исчез, если вообще когда-нибудь был там.

ШЭНТИТАУН: 14.10.48

Доктор Левитикус Шарп встретил ее у дверей госпиталя в Шэнтитауне. Он был худой, как спичка, узловатый, двухметрового роста. Он сгибался, стоя на своих длинных ногах, – большой мужчина, старавшийся не напугать маленькую женщину. Ли не требовалась помощь, но она все же была благодарна за такое обхождение.

– Добро пожаловать на Мир Компсона, – сказал он, улыбаясь. – И желаю вам не задерживаться здесь надолго.

Кабинет Шарпа выходил окнами в сторону, противоположную от города, – на холмы. В Шэнтитауне уже стояла осень, и дубовые листья начали менять свою окраску. Ли видела знакомый ярко-красный цвет в каньонах, серебряно-зеленую зыбь полыни в долинах.

– Итак, – сказал Шарп, когда они сели. – Вот и вы.

– Вы говорите так, словно ждали меня. Он прищурился.

– А не нужно было?

Ли вытянула руки ладонями вверх и подняла брови. Это был один из привычных жестов Коэна, и она почувствовала вспышку досады на себя за то, что повторила его.

– Гм-м… – Шарп заерзал на стуле в неожиданном замешательстве. – Может быть, вы расскажете мне о цели своего прибытия, майор?

Ли пожала плечами и достала невронеорганическое устройство Шарифи из кармана.

Шарп внимательно посмотрел на него, и Ли поймала металлическую вспышку фокусирующего кольцевого затвора в его левом зрачке. Он пользовался биопротезом как диагностическим устройством.

– Извините, – сказал он. – Невропродукты – не совсем моя область. Вы не пробовали обратиться в службу технической поддержки АМК? На станции люди достаточно компетентны.

– Вторая половина системы находится у вас в морге.

– Я в этом сомневаюсь.

Он наклонился, чтобы еще раз взглянуть на устройство.

– Любая многопланетная компания, владеющая подобной технологией, вернула бы устройство себе еще до того, как остыло тело оператора.

– Речь идет о Ханне Шарифи.

– Ох, тогда, конечно, другое дело.

– Изучали ли вы ее внутренние компоненты в ходе вскрытия? – спросила Ли, проверяя свою жесткую память. – Вы подписали ее свидетельство о смерти?

Он встал, уже не улыбаясь и не наклоняясь, и Ли заметила вспышку зеленого фотодиода, когда он проверял свой внутренний хронометр.

– Я подписываю много свидетельств о смерти, – сказал он, изменив тон. – А теперь, если у вас ко мне больше нет вопросов, меня ждут пациенты. Передайте от меня привет Хаасу.

Ли почувствовала себя как в тумане. Она последовала за Шарпом в коридор почти бегом, чтобы успевать за его огромными шагами. Он прошел сквозь двустворчатые двери в комнату для умывания, наклонился над глубокой раковиной и принялся мыть руки.