Николай Иванович, бессемейный, веселый человек, после ужина каждодневно напрашивался спеть ребятам какую-нибудь оперную арию… Он имел приличный баритон и, по его словам, дневал и ночевал в знаменитом Одесском оперном театре…

Закончив вечернюю трапезу, игроки укладывались на свои постели, а наш проводник, надев белую рубашку и галстук, имитируя конферансье, вначале объявлял себя как заслуженного артиста одесской оперы, а затем с упоением исполнял «Тореадора», «Онегина» и другие «баритональные» шедевры…

Ребята яростно аплодировали, кричали «брависсимо», «бис», и «заведенный на всю катушку» певец был бесконечно доволен…

Так коротала вечера футбольная команда комсомольского «Динамо», выезжая на игры первенства Дальнего Востока в Хабаровск, Читу, Благовещенск и Владивосток. На вечерних стоянках нашего вагона на запасных железнодорожных путях я занимал ребят рассказами о громких футбольных схватках, прославленных советских игроках: Канунникове, Бутусове, Федотове, Дементьеве, Жмелькове…

День ото дня, от игры к игре, «с бора по сосенке» крепла и набиралась опыта сборная Комсомольска-на-Амуре, вскоре прозванная на Дальнем Востоке местными болельщиками «Красными дьяволятами».

…Первый раз я увидел Гоглидзе, когда он приехал в Комсомольск по каким-то делам и пришел посмотреть игру, в которой для него совершенно неожиданно «Динамо» Комсомольска обыграло хабаровское со счетом 2:1. Редко встречал таких красивых людей, как Гоглидзе. Он был похож на итальянского кинопремьера. Импозантный, в элегантном штатском костюме. С любопытством разглядывая меня, он высказал пожелание, чтобы местное начальство направляло меня на несколько дней на консультацию с тренером хабаровского «Динамо», так как, по его мнению, комсомольское «Динамо» пока еще не в состоянии противостоять сильным дальневосточным командам армии и флота, а хабаровское «Динамо» располагает возможностями защитить свой престиж в этом регионе. Вероятно, для этой цели, заключил он, следует усилить нашу краевую команду отдельными игроками, к примеру Шириняном, который отлично играл и забил нам оба гола. У него отличная скорость. В этом, как мы знаем, Гоглидзе не ошибался.

Мое правовое положение было настолько неясным, что я не знал, как мне держаться в переполненной местным начальством ложе стадиона, куда меня вызвали: политзаключенный рядом с уполномоченным СТО (Совет труда и обороны) по Дальнему Востоку, первой фигурой в регионе. По слухам я знал, что в Хабаровске он жил в особняке, который когда-то занимал маршал Блюхер.

Я стоял и ждал вопросов, надеясь на поддержку только футбольного мяча, который ведь и собрал всех нас в эту ложу. Я видел, что Гоглидзе расстроен проигрышем своей команды… К счастью, вопросов не было, но совет последовал:

– Не следует, чтобы Москва знала о льготах, которыми вы здесь пользуетесь. Предупредите об этом свою семью…

Я знал, что Гоглидзе очень близок к Берии, чуть ли не его личный друг, поэтому так удивила меня разница в их внешнем облике. Насторожил и его совет… Не трудно было догадаться, что в его фразе под словом «Москва» подразумевался Берия.

– Гоглидзе велел создать для вас все условия для работы и разрешил вызвать жену, – передал мне капитан нашей команды Анатолий Иванов, возивший именитого гостя по Комсомольску в машине начальника Амурлага.

Что только не придумают ради футбола! Как политический, я не имел права на свободу перемещения, а чтобы иметь такую возможность, был вписан в командировочное удостоверение работника оперчекотдела Амурлага, который все пять лет моего пребывания в Комсомольске сопровождал меня в поездках с командой по Дальнему Востоку.

Генерал Гоглидзе регулярно появлялся на играх хабаровского «Динамо» так же, как и маршал Малиновский на выступлениях военной команды хабаровского СКА.

Мое последнее свидание с генералом состоялось при особых обстоятельствах. В перерыве игры между командами «Динамо» (Хабаровск) и «Динамо» (Комсомольск) в тоннеле Василий Куров затеял драку с кем-то из наших соперников.

Гоглидзе сидел в ложе, ему моментально донесли об этом. Он приказал собрать обе комнаты и со всей свитой вошел в раздевалку. Все встали по стойке «смирно».

– Мне доложили, – начал он, – что между динамовцами только что произошел недопустимый, безобразный инцидент, передрались спортсмены – члены одного общества. Причем такого, как «Динамо». Кто в этом виноват?

– Больше всего я, – заявляю и выхожу вперед.

– Почему вы?

– Потому, что зачинщик драки был игрок команды, где я тренер. Именно я поставил Курова играть в основной состав.

Генерал не ожидал такого оборота разговора, но, видимо, он его устраивал: отпадала необходимость наказывать кого-то из игроков его любимой хабаровской команды, и он быстро нашел выход из положения.

– Это, конечно, похвально, что вы взяли на себя вину. Только потому я на этот раз не наказываю вашего Курова. Но вас, Старостин, обязываю навести в команде должный порядок.

Вскоре и он, и Малиновский получили назначение в Москву и отбыли каждый за своей судьбой.

Шефствовать над динамовским футболом Хабаровского края стал полковник Олег Михайлович Грибанов, заместитель Гоглидзе, назначенный исполнять его обязанности.

Грибанову досталось неплохое футбольное наследство. Команда комсомольского «Динамо» конца сороковых добилась на Дальнем Востоке успехов, о которых старожилы города рассказывают молодежи до сих пор.

Это была разношерстная, объединяющая игроков нескольких национальностей, но на редкость спаянная и потому особо боевитая футбольная «единица».

Я и сейчас помню энтузиазм и патриотизм двух грузин – Месхи и Хачидзе, армянина Шириняна, украинца Червончука и местных молодых ребят Руденко, Иванова, Парыгина, Болотина, Смирнова… Тогда я утвердился в мысли, что в футболе побеждает не тот, кто больше может, а тот, кто больше хочет.

Установки команде я старался делать разные, зная, что частные «повторы» воспринимаются тускло… На каждую игру придумывал краткий, но броский девиз, нередко из исторических фраз. Например: «Карфаген должен быть разрушен», «Вперед – и горе Годунову!», «Сарынь на кичку», «Умри, но головой к воротам противника…», «Смелого пуля не тронет, смелого штык не берет…».

Игрокам все это было в новинку и очень нравилось. За день-два до игры они уже любопытствовали: какой будет девиз на очередную игру? Я секретничал и смеясь уверял, что к новому противнику еще должного девиза не подобрал, но вы, мол, готовьтесь, а девиз родится сам по себе…

Как-то после разгромного выигрыша у очередного противника на стадионе «Динамо» в Комсомольске тренер проигравших воскликнул:

– Николай Петрович! Чем вы их так «накачали»? Ведь это же бойцы из «Железного потока» Серафимовича!

Раздумывая над теперешней практикой допинга в спорте, я продолжаю считать, что личный пример тренера и его доброе, верное слово с успехом могут заменить любые анаболики…