которых прошло их детство.

Справедливости ради стоит сказать, что Наполеонов и сейчас жил со своей матерью Софьей Марковной, бывшей известной пианисткой, а потом преподавателем, все в той же квартире в старом доме, где прошли его детство и юность. И менять место жительства Наполеоновы не собирались.

– И что вы думаете об этом? – спросил Морис, когда они перешли к чаю.

– А ты? – вместо ответа спросила она.

Миндаугас пожал плечами – ответ напрашивается сам собой: Васильева перепутала лекарства.

– Правнучка утверждает, что такого лекарства в доме не было.

– Она могла не знать.

– Очень я в этом сомневаюсь, – усмехнулась Мирослава.

– И какой же вывод?

– Старушку могли убить, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Кто?

– Скорее всего, тот, кто имел доступ к лекарству Калининой.

– Вы имеете в виду подругу Ивановой?

– Да.

– Сама престарелая подруга и убила?

– Не думаю…

– По неосторожности.

– Каким же образом?

– Например, когда Иванова была у нее в гостях, женщины случайно поменялись лекарствами.

– Глупости! – отмахнулась Мирослава.

– Вы забываете, что они находятся в преклонном возрасте.

– Ну и что? Разве кто-то сказал, что они находились в маразме?

– Нет, но…

– Нет, но! – передразнила Мирослава.

– Смерть прабабушки была выгодна правнучке…

– У нее алиби.

– Я помню об этом.

– К тому же она не стала бы затевать расследование.

Морис пожал плечами и спросил:

– У вас есть версия?

– Пока нет, – ответила Мирослава. – Но для начала нужно установить, точно ли было применено для убийства Ивановой лекарство из аптечки Калининой, или оно было куплено в аптеке по рецепту другого человека.

– Его могли украсть в больнице, – предположил Морис.

– Не исключено, – согласилась Мирослава.

– Если воспользовались лекарством Калининой, – неожиданно заявил Морис, – то убийство совершил глупый человек.

Мирослава внимательно посмотрела на него и, усмехнувшись краешком рта, ответила:

– Алчность часто оглупляет даже очень умного человека.

– Вы, наверное, правы, – вынужден был согласиться он.

– Идентичность лекарства я постараюсь узнать у друзей в полиции.

– Что-то мне подсказывает, что дело ведет Наполеонов.

– Неужели интуиция? – сделала она вид, что удивлена до крайности.

– Логика! – отрезал он холодно.

Она бросила на него вопросительный взгляд.

Морис закатил глаза и пояснил:

– Вспомните, как Васильева описывала действия следователя.

– В этом действительно что-то есть, – улыбнулась она, не говоря ему о том, что и сама догадывалась о личности следователя, ведущего дело. Ей не хотелось отнимать у Мориса веру в то, что он первооткрыватель.

– Да, и вот еще что, – произнесла она тоном человека, взвешивающего свои слова.

– Что? – спросил он, желая поскорее получить ответ.

– Насчет страховой компании все-таки на всякий случай нужно уточнить.

– Что уточнить?

– Их финансовое положение и все, что возможно. Ты в этом разбираешься лучше.

– Хорошо.

– И еще! Очень важно выяснить, часто ли случаются самоубийства тех, кто застраховал у них свою жизнь.

– Без проблем, – ответил он.

На следующее утро выпал снег. В коттеджном поселке он был таким чистым, что радовал глаз так, как может радовать только первозданность. Но Мирослава, любуясь этой красотой, не сомневалась в том, что в городе этот чудесный подарок природы уже выглядит тусклым и оскверненным многочисленными выдохами автомобилей. Она вздохнула с сожалением и вывела из гаража свою серую «Волгу», скрывающую под советским корпусом мощный современный мотор.

По наитию, к матери Даши Васильевой Мирослава решила съездить без упреждающего звонка.

Как и надеялась детектив, Марины Константиновны Васильевой не оказалось дома.

О том, что Даша сейчас находится в квартире своей прабабушки, Волгиной было известно заранее от самой клиентки.

Мирослава позвонила в квартиру рядом. Там тоже не открыли.

Зато дверь напротив отворилась сама, оттуда выглянула аккуратно одетая и причесанная старушка, которой Мирослава на первый взгляд дала лет восемьдесят. Несмотря на свой возраст, женщина сохраняла миловидность.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Мирослава и пояснила:

– Я к вашей соседке. – Она кивнула на дверь Васильевых.

– Здравствуйте, – охотно отозвалась старушка, – вы разве не знаете, что Васильевых нет дома?

Мирослава покачала головой.

– Ах, – всплеснула руками соседка, – у Даши такое горе! Не стало ее прабабушки Марии Евгеньевны Ивановой. Они с Дашенькой друг в друге души не чаяли.

– Об этом я знаю, – осторожно проговорила Мирослава, – просто я думала, что Марина Константиновна дома.

– Мариночка по утрам работает, – ответила старушка.

Мирослава решила представиться:

– Я детектив Мирослава Волгина.

– Боже мой! – всплеснула руками старушка и, точно спохватившись, проговорила:

– Что же мы с вами на лестничной площадке разговариваем, зайдите ко мне.

Она, приглашая, махнула рукой.

Мирослава не заставила себя просить дважды.

– Так выходит, дело с кончиной Марии Евгеньевны нечисто, как и говорила об этом Дашенька? – спросила соседка.

– А она говорила вам об этом?

– Конечно! А как она плакала, бедняжка, прямо-таки заливалась слезами. Меня, кстати, зовут Вероника Валентиновна, а фамилия моя Мишечкина.

– Очень приятно, – ответила Мирослава.

К этому времени хозяйка провела свою нежданную гостью на кухню, усадила за стол и стала потчевать свежим пирогом с рисом с грибами, подав к нему ароматный чай.

Мирослава не стала отказываться, мысленно, в шутку, пожалев о том, что рядом с ней нет Шуры Наполеонова, большого любителя домашних печеностей.

– Так вы пришли поговорить с Мариной Константиновной, – между тем догадалась соседка.

– Да, совершенно верно, – подтвердила ее догадку детектив.

– Можете подождать ее у меня, хотя Мариночка придет не раньше двух, если еще не станет забегать в магазины.

– Как жаль, – сказала Мирослава, естественно, нисколько не жалея об этом. И спросила:

– Вероника Валентиновна, вы сказали, что смерть Марии Евгеньевны большой удар для Даши. А разве уход Ивановой из жизни не огорчил Марину Константиновну?

– Огорчил, конечно, – не задумываясь, ответила Мишечкина и уточнила:

– Именно огорчил, как вы выразились. Но не расстроил так сильно, как Дашу.

– Почему?

– Видите ли, Дашенька была близка со своей прабабушкой, она скорее считала ее бабушкой. Ведь одна родная бабушка Даши давно скончалась, а другая живет в другом городе и носа сюда не кажет. Для Марины же Мария Евгеньевна была всего лишь бабушкой ее мужа.

– Я поняла вас, – проговорила Мирослава и задала новый вопрос:

– Даша с матерью долгое время жили вдвоем?

– Сначала они жили втроем, – ответила Мишечкина, – потом вчетвером, потом опять втроем.

– Погодите! У Даши был брат или сестра?

– Сестра. Но не была, а есть и сейчас, просто живет отдельно.

– И как же ее зовут?

– Алена Петельнова.

– Погодите! Разве она не двоюродная сестра Даши?

– Так и есть. Алена дочь родной сестры Мариночки.

– Почему же она жила в семье тетки?

– Рая родила дочку и заболела. Вот Марина с Максимом и взяли девочку к себе.

– А что же отец Алены? Он не возражал?

– Не было никакого отца у