самое: танъюани[26] с красной фасолью и кунжутной пастой. – Приподнял миску и допил остатки супа. – Все, как мне нравится. Вкуснятина! Чем слаще, тем лучше. То, что доктор прописал. Я и на ужин его поем, если хочешь знать. Идеальная еда. Никогда не надоедает. Мог бы только им и питаться. – Восхищаясь супом, Чэн Чуньчинь причмокивал губами и слизывал остатки красноватой, похожей на кровь массы из уголков рта. – Там еще лотос, арахис и сорго. Можно смешивать в разных пропорциях. Сорго нужно обязательно.

Иви хранила молчание. Наконец он поднял на нее глаза – глубоко посаженные, испытующие. Иви усилием воли заставила себя сосредоточиться. Она не могла уступить ему главенствующую роль.

– Не сиди просто так, это невежливо. Закажи что-нибудь. Не беспокойся, я угощаю. Все, что ты хочешь.

Иви холодно посмотрела ему в лицо. Чэн Чуньчинь улыбнулся, поднял руку, повернул голову.

– Позволь мне. Эй, А-Ха, еще две порции супа из красной фасоли. Обе с кунжутной пастой. И еще миску горошка.

А-Ха вытерла костлявые пальцы о грязный фартук и что-то пробурчала в ответ.

Иви заметила, какая крепкая у Чэна шея – по контрасту с общей худобой.

– Мама дорогая, это великолепно! Тебе понравится.

А-Ха уже шла к ним, пошатываясь под весом двух мисок с супом. Ее большие пальцы касались жидкости в мисках, но она умудрилась поставить суп на стол, не пролив, – только на краях остались бурые потеки.

Тройной Че снова почмокал губами и поблагодарил старуху. Пододвинул одну из мисок Иви:

– Ешь, пока горячий. Давай, попробуй.

Сверху плавали три блестящих танъюаня.

– Почему вы согласились встретиться со мной?

Это были первые произнесенные ею слова. Не отрывая взгляда от миски, Чэн Чуньчинь ответил вопросом на вопрос:

– Почему нет?

Слова ударили ей в барабанные перепонки, и сразу в голове воцарилась тишина. Он не стал дожидаться ее ответа, просто продолжил есть. Время от времени кивал сам себе и мычал от удовольствия.

Вошел какой-то старик: он попросил тарелку соленых танъюаней со слоеным пирожком. Пирожок был таким воздушным, что внутри оставалось пустое пространство.

Тройной Че раздраженно глянул на старика.

– Кто просит соленое в кафе со сладким супом? А-Ха наверняка разозлится на него.

– Не все любят сладкое.

Чэн Чуньчинь вздернул голову и посмотрел Иви в глаза. Потом громко расхохотался.

– О нет, ты-то любишь, просто не хочешь это признавать.

– Вы меня не знаете.

– Конечно, я тебя знаю. – Он усмехнулся. – Это ты не знаешь меня, детка.

Иви пожала плечами. Она так и не притронулась ни к супу, ни к столу. Не могла заставить себя.

– Напрасно. – Чэн Чуньчинь кивнул в сторону ее миски, словно жалел Иви. – Никогда не узнаешь, нравится тебе или нет, пока не попробуешь.

– Вот как вы поняли, что вам нравится брызгать на женщин духами?

Чэн Чуньчинь перестал жевать и улыбнулся. Вид у него был серьезный и заинтересованный.

– По телефону ты была приятнее, – медленно произнес он.

– Я скучная. Что по телефону, что в жизни.

– Нет-нет, – возразил Тройной Че, аккуратно откладывая ложку и оглядывая ее с ног до головы. – Ты – редкая пташка.

– Спасибо за комплимент, – холодно ответила Иви.

Старик поперхнулся, закашлялся и сплюнул на пол. Чэн Чуньчинь посмотрел на него хмуро и злобно.

– Куда ни пойди, везде тараканы, – пробормотал он себе под нос, обращаясь то ли к собеседнице, то ли к самому себе. – Что тебе надо?

– Я кое-кого ищу.

– О? – Он пристально поглядел на нее. Потом поднял подбородок, наклонил голову вправо, откинулся на спинку стула и снисходительно ухмыльнулся.

– Мне надо составить профиль одного человека и понять ваш мир в целом.

– Чей это ваш мир? – возмутился Чэн Чуньчинь. – Это мой мир, детка. И ничей больше.

– Как угодно.

Они были словно дикие животные, обходящие друг друга кругами. С раздутыми ноздрями, они изучали друг друга осторожно, но решительно, выискивали брешь, ждали шанса атаковать.

– С какой стати мне тебе помогать? На это нет никаких причин.

– Нет. – Иви повторила его движение: задрала подбородок и слегка наклонила голову набок, буравя собеседника ледяным взглядом. – Но вы поможете.

6

Она уже бывала в Бангка раньше. Давным-давно. Вместе с Хансом.

Они приехали просить помощи у Вэньчана, святого покровителя сдающих экзамены. Ханс сел на утренний пассажирский автобус из Мяоли и оставил свои вещи у Иви в квартире. Иви затащила его на кухню, где подготовила целую сумку подношений. Едва не подпрыгивая на месте от восторга, разложила их на кухонном столе и стала по одному демонстрировать брату.

– Это колобки из липкого риса со свининой. Я заказала их у одной женщины по имени Бабушка Линь. Без яиц, я ее специально предупредила. После подношения принесем их домой и приготовим на пару́, будет очень вкусно. Но я боялась, что Ему будет сложно их есть, да и вообще от риса с маслом бывают газы, поэтому припасла еще кое-что.

Иви указывала на дары по очереди и называла их: чай для пищеварения, рулет с миндалем, гнездышки из лапши. Последней, с загадочным видом, она достала из холодильника самодельную картонную коробочку и осторожно открыла ее. Внутри лежал пирог, посыпанный сахарной крошкой. Крошка немного подгорела и была насыпана неравномерно. Ягодный джем по бокам пирога испачкал внутренность коробки.

– Вот так! – Иви нахмурилась, глядя на пирог, потом подчистила джем указательным пальцем и облизала его. – Сделаем вид, что ты ничего не заметил. Домашний пирог с творожным сыром и джемом. Оцени мои благие намерения! Я сама его испекла. – Она лучилась улыбкой, словно ребенок, дожидаясь восхищения. Ханс ничего не говорил, просто глядел на пирог. – Я ходила на кулинарный урок, ну, ты знаешь. Чуть не свела преподавателя с ума. Все уже закончили и разошлись, а я застряла на половине.

Она громко рассмеялась, но Ханс продолжал стоять молча. Потом медленно шагнул к сестре и обнял ее. Иви была изумлена. Не видя его глаз, она похлопала брата по спине. Он спрятал лицо между ее шеей и плечом. И уткнулся в нее изо всех сил.

После полудня они отправились в Бангка: Ханс тащил пакет с подношениями, а Иви – свой чизкейк. Другой рукой она вела за собой Ханса.

Купив благовоний у входа в храм, Иви мысленно пробежалась по списку – ничего ли они не забыли. Уже собираясь переступить через порог, она выдернула руку у брата, словно от внезапного шока.

– Чуть не забыла! Подожди!

Она едва не сбила с ног женщину, выносившую из храма две молитвенных подставки в форме полумесяцев.

– Простите, – извинилась Иви с