– Пьете часто?

– Едва ли не всю жизнь. Когда был с Кэти, держался трезвым. Потом уехал в Нью-Йорк и снова запил по-черному. Это мой образ жизни, хотя оправданий ему нет. Столько раз превращал все в дерьмо, что и не сосчитать.

Майло посмотрел на меня.

– Что, по-вашему, мы должны знать о Кэтрин? – спросил я.

Клеффер потянулся за очередной сигаретой.

– Что знать? Она была замечательная девушка. Симпатичная. Скромная, но очень милая.

– Как вы познакомились?

Его лицо просветлело.

– Как она увлеклась таким уродом, как я… Не представляю. Я так и не понял, но нисколько не жалею. – Клеффер глубоко затянулся; глаза его повлажнели. – Чтобы вы знали – я ее любил.

– Нам нужно знать, потому что…

– Не знаю, зачем я это сказал. Наверное… Сам не знаю, что говорю. – Он отвернулся. – Стыдно. Сказал себе, что не раскисну перед копами, но… – Он постучал себя в грудь. – Чувства, понимаете? Я их гнал. А теперь трезв, и они жалят… больно.

Прежде чем спросить, я дал ему покурить.

– Так где вы познакомились?

Клеффер улыбнулся.

– А, да. В ресторане. Забавно, нет?

– Вы работали?

– Нет. Обедал. Дешевое заведеньице с тайской кухней, рядом с тем местом, где она работала. Был в Долине, ездил за продуктами, а потом увидел его и решил – почему бы и нет?

– Безденежье, – сказал Майло.

– Нет-нет, просто чудилы, которые готовят для других что-то изысканное, сами любят поесть попроще. Зайдите после закрытия в любой ресторан с мишленовской звездой, сами увидите – хлеб, суп, бургер.

– Долой изыски.

– Да, точно. Вот там мы с Кэтрин и встретились. Я ел лапшу, а она – что-то с зеленым карри и горой лимонного сорго. Запах даже до моего столика дошел. Наши столы стояли близко, и она была такая милая… не шикарная, не огонь, а… В ней было то, что я видел в деревенских девушках в Германии. Естественность, понимаете? Я тоже не выглядел таким уж фриком. Да, с бритой головой, но не такой, как сейчас. – Он взъерошил черные колючки. – Надо бы все это состричь… В общем, я с ней заговорил, попросил номер ее телефона, и тут она меня удивила – назвала номер. Но остальное уже не так интересно.

– Почему?

– Позвонил ей на следующий день, а она – спасибо, нет. Сказала, что не хочет показаться грубой, но подумала как следует и решила, что у нас нет ничего общего. Ошарашила. Но мне ее смелость понравилась.

– В каком смысле смелость?

– Ну она же могла просто не отвечать, правильно? Пару раз попробуешь и сдаешься. Я вообще-то тогда еще удивился, когда она с первого раза номер дала. О таком, вроде меня, ведь не каждая мамаша мечтает.

– И что же случилось? – спросил Майло.

– Я это дело так не оставил, – сказал Клеффер. – Не стал преследовать, подождал неделю, потом другую. Почему? Даже сказать толком не могу, но было в ней что-то особенное. Чем-то она отличалась от тех безголовых цыпочек, которые у нас на работе. Такая… как бы сказать… старомодная. Может, семью мою напоминала… Не знаю. Они там люди солидные, у моих предков ферма… Не знаю, да и кто знает, почему так бывает?

– Но потом вы позвонили, – сказал я.

– Да. Каждый раз Кэти отвечала, мы разговаривали, и меня это как-то ободряло, подталкивало быть нормальным парнем. – Клеффер рассмеялся. – Отрастил волосы. Решил, что в следующий раз, когда встретимся, надену что-нибудь с длинными рукавами… – Он потер татуированную руку. – Сам не понимаю, зачем такое с собой делал.

– Сколько раз вы ей позвонили, прежде чем она согласилась? – спросил я.

– Четыре. Повел ее на концерт камерной музыки, потом – в нормальный стейк-хаус. Ничего такого радикального. Знаете, мы разговаривали, смеялись, возникло какое-то понимание. Я ее проводил, даже в щечку поцеловал. Одно за другим, дальше – больше, втянулись…

– Пока…

– Пока Кэти все это не оборвала. Почему? Тоже не могу сказать. – Клеффер закурил, закашлялся, посмотрел на сигарету, покачал головой и пробормотал: – После того как она меня бросила, я себя просто убиваю… пью… в общем, вернулся к себе настоящему, полному придурку. Даже на работу к ней ходил, убеждал вернуться. Она на каких-то стариков работала, так я думал, их там паралич хватит, но, слава богу, выстояли. Повезло, что Кэти не стала жаловаться на домогательства. Проблем у меня уже хватало – срывался в баре… Да вы, наверное, в курсе.

– Сколько раз вы приходили к ней на работу?

– Всего два. Но и этого хватило. Звонить продолжал, все допытывался почему. – Глаза у него повлажнели.

– И почему? Она объяснила?

– Не сказала. Держалась. Но был другой. Должен быть.

– Почему?

– Кэти стала вести себя иначе. Отказывалась гулять, говорила, что ей некогда, что занята. Не злилась, ничего такого, но когда мы были вместе, она как будто о чем-то другом думала. Как будто видела меня по-другому. Я спрашивал, есть ли у нее кто-то еще, но она ни да ни нет не говорила. Просто тему меняла.

– Вы пытались узнать, кто он?

– Нам обязательно об этом говорить?

Я улыбнулся.

– О’кей, о’кей. Несколько раз проехал мимо ее дома. Не без этого. Пил. Знаете, была такая огромная дыра. В душе, в мозгах. А потом услышал по телевизору, что мистер Луонг набирает команду для шоу. Он же гений, черт… Ну, я и рванул в Нью-Йорк, подал заявку, прошел; пахал как проклятый и про женщин даже не думал. В том числе и про Кэти.

Клеффер посмотрел на Майло.

– Однажды вечером пришел поздно домой, прослушал сообщения, и там от вас было. Коп? Отдел убийств? Кэти? Я и сорвался. Когда начинал у мистера Луонга, с выпивкой завязал. А ваше сообщение услышал и… взялся за старое. – Он невесело усмехнулся. – За старину Джека[31], доброе американское бухло. Патриотично, да? Сам понимал, что все выходит из-под контроля. Попытался остановиться, а попал в «Скорую» в Бельвью. Реакция на резкую завязку. Сказали, что мог и умереть. Послал всех, получил под зад, проспался и вернулся. Теперь вот здесь.

– Всё в порядке?

– Вы про выпивку? – Клеффер скрестил пальцы. – Так вы не знаете, кто убил Кэти?

– Пока нет, – сказал Майло.

– Пока нет. Американский оптимизм. Вы, парни, верите в будущее, поэтому американцы и изобретают все хорошее.

– Знаете кого-нибудь, кто мог желать зла Кэти?

– Никого. Хорошая была девушка. – Клеффер согнул колено и потер стену ботинком. – Наверное, кто-то был с этим не согласен. Но кто? Не могу сказать.

– Вы с кем-то из своих друзей ее знакомили?