– А мы пойдем ко мне. Моей семьи сейчас нет дома, потому что она отправилась на юг навестить мою тещу, которая вдова.

Хулио поднялся в палату к отцу и обнаружил, что тот лежит в наушниках и очень сосредоточенно слушает магнитофонный курс английского, который при должном внимании усваивается без усилий.

– Ты уверен, что семейство того господина, у которого вдовая теща, уже отправилось на юг? – спросил я.

– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– Да мне любопытно, чем он занимается, оставшись в одиночестве. Создается впечатление, что адюльтеры устраивает.

Отец половиной лица выразил недоумение – то ли из-за непонятного слова адюльтер, то ли по поводу неуместного интереса. Действующая сторона тела свидетельствовала о здравости рассудка, хоть та и выражалась своеобразно: в особой пристальности взгляда и в задумчиво поджатых губах – вернее, в правом их углу. Казалось даже, что всю суть своей личности он сосредоточил теперь в половине тела, вверив этой части себя редкостную проницательность.

– Жена твоя так и не пришла, – произнес он.

– Как странно – а мне она сказала, что навестит тебя. Впрочем, в это время года у нее всегда много хлопот в училище.

– А она чем занимается?

Хулио почудился в этих словах оттенок недоверия.

– Координирует курсы лекций и семинары. Вот сегодня у них как раз новое – что-то там насчет брендирования.

– Мне кажется, – сказал отец, круто поменяв тему, – что мне дают только эти самые, которые помогают утихомиривать меня. Ты знаешь, что я имею в виду?

– Транквилизаторы?

– Вот именно. Ты как считаешь?

– Они показаны, если необходимо снизить давление и риск нового тромбоза.

– А что с памятью будет?

– Восстановится.

– А английский, который я знал и забыл?

– Вспомнится.

– Я думаю, что если бы впал в деменцию, то первым делом позабыл бы это слово, разве не так? А оно меж тем постоянно крутится у меня в голове. Деменция, деменция, деменция – и все его синонимы: слабоумие, сумасшествие, безумие, помешательство. И в этом словаре только один антоним – нормальность. Но ведь наверняка есть и другие, а? Как ты считаешь? В противном случае силы отчуждения давно возобладали бы.

В этот миг он показался Хулио франтирером, который засел в боковом окне собственного тела и бьет словами по всему, что движется, показывая всем на свете, что у него еще остались патроны. Он погладил отца по голове с жалостью, кольнувшей самого, и сказал, что тот сегодня хорошо выглядит.

– Мне пора в редакцию. Если смогу, приду сегодня ночевать сюда.

В коридоре Хулио увидел Лауру – она торопливо шла к дверям палаты.

– Куда же ты запропастилась? – спросил он.

– Прости, прости, позвонила в училище узнать, как идут дела, а там – колоссальная накладка: по ошибке два семинара назначили в одной и той же аудитории. Пришлось мчаться туда и улаживать. Вот только сейчас смогла вырваться. Иду проведать отца. Как он?

– Да ладно, ладно, я уже передал от тебя привет, так что сегодня не надо, не ходи. Нам ведь еще надо купить кое-что для вашей поездки. Ты не забыла, надеюсь, что завтра вы с сыном едете на юг навестить твою маму, которая вдова?

– Потому я и забегалась сегодня. И кстати, совершенно необязательно напоминать мне о том, что она вдова, я и так помню.

– А ты, стало быть, – сирота?

– Никогда не знаю, ты шутишь или говоришь серьезно. Дождь не унимается, надо бы не забыть купить зонтик.

Лаура предложила взять такси, однако Хулио предпочел ехать на автобусе: ему нравилось бывать с женой на людях, хоть в этих случаях ему и приходилось говорить, не шевеля губами и не жестикулируя. В автобусе нашлись свободные места, и супруги уселись рядом, неподалеку от кондуктора.

– Я вот думаю, – сказал Хулио, – что если отец умрет, то моя мать, его бывшая жена, автоматически станет его бывшей вдовой. Как странно, правда? Что-то тут не так, что-то не заладилось, но доказательств у меня нет.

Лаура рассмеялась с таким видом, словно говорила: «Ты невозможный!», закинула ногу на ногу, оправила юбку. Потом быстро настроилась на практический лад.

– Ну ладно, давай-ка лучше сообразим загодя, что нужно будет купить, чтобы нам не везти с собой лишнего.

– Ты предупредила соседку, чтобы присмотрела за парнем, когда он вернется из школы?

– Попробуй-ка присмотри за ним… Ему уже тринадцать лет.

– По сути – уже четырнадцать: в этом месяце исполнится.

Хулио мог бы поклясться, что дочка соседей из квартиры напротив, студентка университета, до самого последнего времени опекала их сына, когда они с женой задерживались или уходили из дому. Однако он помнил, что и прежде что-то путал или забывал, а потому предпочел не углубляться. По стеклам автобуса катились капли дождя, превращались в струйки. Люди шли по тротуарам, прикрываясь зонтами как щитами сразу и от дождя, и от ветра.

– Ну-с, вернемся к покупкам, – сказал он. – Зубные щетки, прежде всего.

Лаура достала ежедневник и стала записывать. Когда вышли из автобуса, дождь припустил с новой силой, так что пришлось бежать бегом, чтобы вымокнуть хотя бы не до нитки. Оказавшись наконец под крышей торгового центра, движением, явно позаимствованным из какого-нибудь фильма, Лаура встряхнула волосами, как лошадь – гривой, и капли воды, попав в глаза Хулио, на миг ослепили его, и, засмеявшись, он вытер лицо бумажным платком. Звучавшая из динамиков музыка в стиле кантри придавала процессу покупки нечто эпическое.

– Под такую музыку тут можно целый день прогулять, – сказал он. – Культурные навыки потребления возобладают над утилитарными.

Лаура в этот миг понимающе переглядывалась с манекеном, облаченным в короткую кожаную юбку и в свитер из черной шерсти – такой тонкой, что под ним явственно выделялись соски. Поняв, что Хулио перехватил ее взгляд, поспешно осведомилась:

– Тебе нравится такой ансамбль?

Он ответил, что нравится, и решил купить его, несмотря на возражения жены, твердившей, что это дороговато.

– Тебе необходимо обновить гардероб на зиму.

И заставил ее выбрать еще купальный халат и шелковую блузку. В секции детских товаров купили еще кое-что для сына – новую пижаму и спортивный костюм. Не сошлись во мнениях, какой будет практичней, поспорили, и Хулио очень страдал, оттого что не мог дать выход своему раздражению. Однако в целом семейная прогулка по магазинам удалась, особенно пока из динамиков звучало кантри. Потом, когда раздалось что-то более вульгарное, настроение у него слегка испортилось, но не только из-за музыки: проходя мимо манекена, Хулио тоже попытался установить с ним какое-то взаимопонимание, но ничего из этого не вышло. Лаура звала его в отдел мужской одежды, хотела что-нибудь купить и ему: у него нехватка трусов, носков и маек, он вообще очень небрежен в отношении нижнего белья, но Хулио уже успел впасть в глубокую тоску и заявил, что хочет поскорее вернуться домой.