— Я готова, — обняла за шею, — только поцелуй.

И когда накрыл ее губы своими, тогда качнулся вперед. Алиса застонала, вжалась головой в матрас, но позволила войти полностью. Ее теснота окончательно отключила мозг, а совершив первое движение, я пропал. Моя девочка терпела, зажмурившись, всхлипывая, впиваясь в меня ногтями, я же, черт возьми, потерял берега. И едва успел выйти, как перед глазами случилось яркая вспышка, и на низ живота Алисе хлынула сперма. Да, это случилось, я влюбился как подросток.

— Все в порядке? — поцеловал ее в лоб.

— Да, — улыбнулась, — всё замечательно. Но завтра эта сказка закончится, — прошептала дрожащим голосом.

— Она не закончится, пока ты этого сама не захочешь.

Честное слово, не отпускал бы её из рук, но пришлось. Алиса хоть и пыталась делать вид, что все отлично, однако было видно, ей больно. Я сходил за полотенцем, но вернувшись, обнаружил бестолковку на ногах. Её внутренняя часть бедер была испачкана кровью, на покрывале тоже остались следы, впрочем, как и на мне.

— Идем в ванную? — взяла меня за руку. — Вместе.

В душе мы стояли в обнимку, ловили потоки горячей воды и не знаю, как она, а вот я был счастлив. Впервые за долгое время захотелось послать все условности к черту и просто жить.

— Ты же не уйдешь? — подняла на меня взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Никуда я не уйду, — взял в руки гель для душа, выдавил немного на пальцы, после чего повел ими по её спине. Я и забыл, что такое мыться с женщиной. Забыл, каково оно, когда женщина сама целует, льнет, обнимает. И когда признается в любви… Раньше мне искренне казалось, что искать взаимности — прерогатива мужика. Но сегодня осознал, что прожив почти сорок лет, так нихрена и не понял. Сам себя превратил в сухарь, сам себя загнал в рамки. А Алиса в два счета доказала неверность всей моей жизненной теории отношений.

До кровати я ее донес, моя девочка все еще прихрамывала, видимо, сильно мышцу потянула. Потом лег рядом, прижал к себе.

— Тебе ведь понравилось? — пропустила свои пальцы через мои.

— Ты себе даже не представляешь как.

Она уснула моментально, а вот я еще пару часов лежал, размышляя над своим будущем. С Алисой придется научиться быть другим, придется стать другим. Наверно, это мой шанс попытаться снова. Дать себе право на счастье и прекратить считать себя убийцей.

Влад

Очередная ночь прошла без сна. И я начал бухать! Никогда такого не было, всегда относился к алкоголю с большим скепсисом и верил, что расслабиться можно любым другим способом. Но тут забил на все свои установки, просто послал на хер.

Я не могу ее найти! Меня это рвет на части, ломает, корежит, уничтожает. Дальше гребаного торгового центра ничего. Будто она растворилась. Панкратов даже смог получить видео со станции метро под центром, но и там ничего. Это же просто невозможно! И ударил кулаком по спинке кровати, после чего взял бутылку виски. А если с ней что-то случилось? Дура! Какая же дура! Идиотка! Взгляд сам собой перешел на картину Швеи. Да, я снял её и перенес сюда, чтобы смотреть на воплощение Алисы и каждый день, поднимаясь с койки, продолжать поиски.

В этот момент раздался стук в дверь. Опять и снова повариха…

— Владислав Анатольевич? Вам завтрак подавать?

Уволил бы ее нахрен, достала своим присутствием, но тогда, во-первых, придется самому готовить жрать, во-вторых, нынче не так-то легко найти надежного и исполнительного работника, а мне не до этого.

— Я спущусь вниз! — и все-таки поднялся. Работу никто не отменял.

Сейчас же под ногами зазвенели бутылки. За неделю я прикончил все свои собранные за годы запасы. Бухло помогает не столько отвлечься, сколько снизить градус ярости. Я постоянно на взводе. Моя секретарша, кажется, скоро будет по воздуху летать, но черт с ней. За свою нехитрую работу эта кукла получает приличные бабки. В принципе, можно было бы снова позвонить Марте, заказать себе девицу для хорошей порки, но толку? От этого ничерта не изменится. После я вернусь домой, где нет моей Алисы. Да и вообще в таком состоянии опасно устраивать подобные аттракционы, могу элементарно забыться.

Я отправился в душ, где все-таки выпустил пар. И пока дрочил, представлял ее. Чем Алиса дальше от меня, тем я сильнее хочу скрутить негодяйку, привязать к койке и трахнуть в наказание, так трахнуть, чтобы навсегда запомнила, как не надо себя вести. Мерзавка лишила меня сна, лишила покоя, лишила уверенности в завтрашнем дне. С ней рядом я видел то, что будет и как будет, планировал нашу жизнь. И все рухнуло в одночасье.

Из ванной вышел в более или менее нормальном состоянии, но когда спустился вниз, когда зашел в кухню и увидел на столе всего одну тарелку, тогда как Алискино место пустовало, вернулась злость. Благо, поварихи не было. Все-таки она верная бабка и всегда выполняла все мои указания, а главное, не задавалась лишними вопросами. Весь ее бестолковый трёп обычно сводится к бытовухе, что до заданий, тут она, молча, кивает и идет делать. Такими людьми не разбрасываются.

После завтрака все же позвал ее. Лидия примчалась мгновенно.

— Да, Владислав.

— Значит так. Когда Алиса вернется, вы начнете добавлять ей в еду вот этот препарат, — достал из кармана баночку. Ее мне организовал Сельский, хорошее седативное средство, которое должно подавить в Алисе желание бунтовать. — Само собой, она об этом не должна ничего знать.

— Я вас поняла. А Алисочка скоро вернется? Уже неделю гостит у подруги.

— Вернется, когда нагостится вдоволь.

Я до последнего не хотел кормить ее таблетками. Но видимо без них у нас ничего не выйдет, по крайней мере, поначалу. И как уверил Сельский, этот препарат переносится легко, вреда организму не несет даже при длительном приеме.

По пути в офис я как раз заехал к нему. Константин Романович не подвел, подготовил все необходимые заключения от докторов, оставалось только забрать их и везти дальше к судье Найденовой. Эта дамочка должна мне как земля колхозу, так что, противиться не станет. Иначе история ее многолетней взяточнической деятельности окажется в прокуратуре. А получив решение о недееспособности, и оформив опеку, я смогу без труда вернуть свою Алису, где бы она ни была. Я все-таки верю, что она цела и невредима. Верю, что найду ее.