— Да, чтоб их! — выругалась сквозь зубы.

Даже сквозь зажмуренные глаза меня ослепил яркий свет.

— Что случилось? — услышала встревоженный голос Тео, рассматривающего меня.

— Я от холода схожу с ума, — схватилась за голову. — У меня в голове как будто дятел поселился и беспрестанно стучит мне прямо по мозгам.

«Тук-тук, тук-тук, бац-бац». Наверное, это уже кулаком долбят в дверь от нетерпения.

Ну конечно! Наконец до меня дошло. Это же стук в дверь. Вздохнула с облегчением. Значит, с ума я еще не схожу. Хотя… это, похоже, вопрос времени.

Вероятно, Шарон стоит за дверью. А я ничего не могу с этим поделать и даже сообщить ему, что мы здесь, где-то под землей.

Теперь стало понятно, почему Пако требовал, чтобы я далеко от дома не уходила. Ведь когда тебе как дятел стучат по мозгам, не каждая может выдержать. Интересно, в истории дома была обезумевшая от стука ключница?

Стук прекратился. Вздохнула с облегчением. Одной проблемой меньше.

— Сандра, — повернулся ко мне Тео. — Видишь?

Он указал на свет в конце туннеля. Хоть и было жутко холодно, мы ускорили шаг и старались идти как можно тише. В этом нам помогало журчание ручья. Неизвестно, что там за свет и что нас там ждет. Речка превратилась в мелкий ручеек и в конце концов свернула в сторону, а мы поднялись в горку и вышли на сухую поверхность. Чем ближе к свету, тем сильнее напряжение. Тео оглядывался на ниши, чтобы мы в случае чего успели спрятаться. Подходя все ближе, услышали знакомые голоса продавца и его спутника. Выключили фонари, чтобы нас не заметили, и спрятались в неглубокой нише рядом с входом в широкую пещеру. Прижались друг к другу, пытаясь согреться, и свозь зубную дробь прислушивались к разговору, доносившемуся из пещеры.

— Сегодня прибудет тот, кого мы долго ждали, и подготовит все к завершению ритуала.

— Сам друид? — удивленно спросил продавец.

— Да. После ритуала избавься от тела ребенка. Да так, чтобы его никто не нашел, — строго наказал собеседник. Послышался звон монет. — Это за твои услуги, за молчание и за преданность нам.

Почувствовала, как напрягся Тео.

— Вы очень щедры, — заискивающе произнес продавец.

— И не забудь покормить мальчонку. Нам надо, чтобы к полнолунию он был полон сил.

— Будет сделано.

Тео сжал кулаки, его дыхание потяжелело, грудь напряглась.

— Спокойно, — прошептала, успокаивая его.

Не хватало, чтобы он сейчас напал на них. Так мы сына Шарона не найдем, а ведь время поджимает.

Я успокаивающе поглаживала Тео, чтобы только он все не испортил.

Тем временем продавец распрощался со своим спутником и каждый отправился в своем направлении в разные коридоры. И что теперь делать? Вопросительно взглянула на Тео.

— За которым пойдем?

— Продавец идет к ребенку, сначала за ним, — прошептал Тео и вышел из нашего временного убежища.

Продавец целеустремленно шел по коридорам подземного лабиринта, а у меня время от времени проскальзывал на кончике сознания вопрос: «Как же мы найдем дорогу назад?» Я понимаю, что главное — ребенок, но нам этого ребенка еще надо вывести на свет. Жаль, я не такая умная, как Ариадна, и не привязала кончик нити у начала коридора. Остается надеяться на Тео. В конце концов, это его мир, а я тут как бы в гостях.

Так себя успокоив, ускорила шаг, чтобы не отставать от Тео.

Шли мы целую вечность. Казалось, никогда не придем. Хорошо же они упрятали бедное дитя! В конце концов коридор увеличился до обширной пещеры. Мы с Тео остались стоять в узком проходе, позволяющем нам оставаться незаметными, и наблюдали за действиями продавца.

Продавец уверенными движениями, как будто не впервой, нащупал что-то в отверстии скалы и подошел к решетке, которая все это время оставалась в тени. У меня сердце оборвалось, когда дрожащий свет факела упал на полные слез глаза сидящего за решеткой мальчонки.

Еле сдержала стон. Захотелось выскочить из своего убежища и настучать по голове бездушному продавцу, чтобы одумался. Ведь он оставил маленького мальчика совершенно одного, в кромешной тьме, в страшном сыром подземелье.

Да мне от короткого пребывания в подземелье стало плохо! Страшно подумать, как же чувствует себя бедное дитя.

Тем временем продавец достал из ниши старую металлическую кружку и кувшин, налил воды и подал через решетку сыну Шарона. Развернул бережно завернутый ломоть хлеба, отломал половину и бросил ему, как никчемному псу.

— Ешь, ты должен быть полон сил, — гаркнул он на испуганного ребенка.

Мальчишка съежился и отошел вглубь своей мрачной тюрьмы. Видно было, что он голодный, но к хлебу не притронулся. Надулся и демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.

— Посидишь во тьме, щенок, спесь спадет. Силу свою отдашь по доброй воле или сдохнешь, гаденыш, — гневно прошипел продавец, развернулся и пошел прочь.

От этих слов в груди похолодело, руки непроизвольно сжались в кулаки.

Тео втолкнул меня в нишу, спрятав за спину. Услышала приближающиеся шаги и как заплакал мальчишка.

— Не оставляйте меня здесь одного, прошу! — воскликнул испуганный детский голос. — Не уходите, пожалуйста… — всхлипы маленького мальчишки, который отчаянно мужался, резали серпом по сердцу. — Оставьте хоть факел! Не оставляйте меня, пожалуйста…

В его голосе было столько отчаяния и безысходности, что я сама еле сдерживала слезы, заставляя себя ничем не выдать присутствия, чтобы все не испортить. Хорошо, Тео загораживал собой выход. Иначе, не сдержавшись, я могла выскочить, чтобы обнять и успокоить бедное дитя.

Продавец прошел мимо нас, спешно удаляясь по длинному коридору. И только горький плач ребенка летел ему вдогонку, разбиваясь о холодное равнодушие тьмы.

Как только в коридоре стало совершенно темно, Тео позволил мне выбраться из убежища.

Я, сразу же включив фонарик, поспешила к рыдающему ребенку.

Как только свет фонаря осветил испуганного сына Шарона, его лицо наполнилось счастьем. Промелькнула тень сомнения, и все же уверенность, что все плохое останется позади, озарила бедного мальчика.

— Только ни звука, — тихо произнес рядом со мной Тео, и прижал палец к губам. — Мы здесь, чтобы спасти тебя, твой отец о тебе очень беспокоится, — открывая решетку, шептал Тео.

Маленькая копия отца с выразительными мамиными глазами с нетерпением ждала, пока преграда будет убрана.

Как только Теодор справился с преградой, мальчонка вырвался из тюрьмы и упал в мои объятия. Я его подхватила и прижала к себе, ограждая от всего мира, давая тепло и защиту. Он всхлипнул носом, взглянул на меня, обнял ручонками за шею и разревелся с новой силой. Но уже от облегчения, выплакивая страх и обреченность. Стиснула его крепче, давая выплакаться, поглаживала по спине, успокаивая. А сама еле сдерживала слезы, так было его жалко. Не представляю, как бы себя чувствовала, если бы меня похитили и держали в пещере в кромешной тьме. А это же ребенок.