Куда бы я ни поворачивала, дорога всегда приводила меня к бушующим рекам, что помогало мне утолить жажду, но также означало, что мне придется следовать за течением, пока я не найду брод. Одежда натирала мою нежную кожу, но боль держала меня в сознании, как якорь, не позволяя думать о сияющем озере. Все мои мысли сосредоточились на простых и необходимых вещах, нужных для выживания: еда и вода.

Я не осмеливалась спать: у меня больше не было сил, чтобы отбиваться от плюща. Прямо перед закатом, пробравшись сквозь углубление, полное густой грязи, я добралась до гор Фьель.

Передо мной возник луг, на котором росли высокие голубые цветы, а чуть дальше вверх поднималась черная каменная стена. Тут и там на скалистых выступах виднелись пучки зеленой травы. Даже Дикие Земли притихли у подножия гор.

Воздух пропитался магией, вибрирующей внутри меня, и у меня с трудом получалось сосредоточиться. Я еще крепче вцепилась в книгу и последовала вдоль горной гряды: слева от меня ввысь тянулась черная стена, а слева зеленели Дикие Земли. Дорога к Шахтерскому Проходу не могла занять больше суток. Затем я должна была потратить один день на переход и еще один на путь через Дикие Земли со стороны Турии.

Дорога постепенно уходила вверх, и чем выше я поднималась, тем тяжелей становилось мое дыхание. В конце концов я поднялась так высоко в горы, что капли моросящего дождя превратились в льдинки, царапающие мне кожу. Даже моя халендийская кровь не спасала от холода, пробирающего до самых костей, пока мне не начало казаться, что с каждым шагом они рискуют расколоться на части. Я оторвала несколько полосок от шерстяной рубашки и замотала свои оголенные ладони.

Мой подбородок то и дело опускался на грудь, а глаза закрывались сами собой, когда я наконец нашла нужную тропу, но к позднему вечеру я уже не могла идти дальше. Оставаясь рядом с дорогой, я не ступала на нее, а несколько бессонных ночей давали о себе знать. Ветер поменялся, и все животные разбежались по своим укрытиям раньше времени, а значит, мне стоило последовать их примеру. Хафа говорил, что это означает приближающийся шторм.

Одна из горных вершин поднималась выше, чем все остальные. Проход.

Но этот подъем я решила оставить на завтра.

Я наткнулась на несколько кустов с небольшим количеством знакомых мне ягод, и мой желудок заурчал от голода. Немного поев, я нашла широкий плоский камень – никакого плюща – в углублении, под низким каменным навесом. В мои сны вновь пришло сверкающее озеро. Я засыпала, не убирая руки с книги Рена.

Когда я проснулась, все вокруг было покрыто белой пеленой снега. Белые облака тянулись к земле сквозь деревья. Шторм еще не закончился.

Я плотно затянула капюшон. К тому моменту, когда я ступила на тропу, снегопад только усилился. Удастся ли мне пережить дорогу через проход в такой шторм? Я подняла взгляд на крутую, извилистую тропинку, окруженную белым снегом и черными скалами. Притягательные и безопасные Дикие Земли звали меня обратно, обещая унять всю мою боль.

Я провела трясущейся рукой по лицу и подавила желание вернуться назад. Я больше не забуду. Я не сдамся.

Хруст моих шагов казался слишком громким в мертвенной тишине, пока я следовала вдоль низких, захудалых деревьев. Я превратила другую сломанную ветку в посох, чтобы легче находить дорогу среди грязи и камней. Мне не хотелось убирать книгу Рена в карман, но мне нужно было балансировать на сильном ветру. С неба падали большие снежинки, окрашивая мир в белый цвет. Тропа виляла из стороны в сторону, и каждый новый поворот всегда оказывался скрыт от моих глаз.

Я шла все утро, мои икры и легкие горели от тяжелого сражения с крутым подъемом. Снег засыпал острые скалы, а ветер дул мне в лицо, и его ледяные пальцы тянули меня назад к серебряному озеру. С каждым шагом меч бился о мое бедро.

Чем выше я забиралась, тем тяжелее становилась книга Рена в моем кармане.

В пурге я потеряла счет времени: сейчас мог быть полдень или полночь. Но когда я подняла голову, противясь натиску ветра и снега, то увидела странную груду камней. Я дрожала, и все же мое тело горело, обливаясь потом. Справа и слева от меня ввысь поднимались горы, а все остальное было скрыто за облачной завесой.

Я уставилась на камни, чувствуя, как ветер хлещет меня со всех сторон. Могила? Я отмахнулась от этой мысли. Нет, это было что-то еще. Я знала, что это такое, но мой разум работал очень медленно. Моя рука легла на карман, в котором лежала книга Рена. Эти камни означали, что я добралась до вершины прохода. Если бы мое лицо не онемело от усталости и холода, я бы улыбнулась.

Я ступила в проход между горами, пока вокруг яростно ревел снежный шторм. При спуске вниз у меня заболели совсем другие мышцы, в основном бедра и спина, а посох удерживал меня от того, чтобы не соскользнуть с обрыва.

Перед моими глазами расплылась нечеткая белая пелена. Сколько времени прошло с тех пор, как я начала подниматься в гору? Несколько часов? Дней? Как бы там ни было, я была уже близко. Хватка Диких Земель ослабла с этой стороны гор, но их когти впивались слишком глубоко.

При следующем шаге моя нога соскользнула с тропы. Сердце ушло в пятки, и я бы упала, если бы мой посох не застрял между камнями, скрытыми под толстой пеленой снега, а моя рука не примерзла к нему. Мой второй посох упал с обрыва, ударяясь о камни и скатываясь по заледенелой поверхности, сбрасывая со скал все больше и больше снега, пока на деревья внизу не сошла маленькая лавина. Я крепче ухватилась руками за палку и глубоко вдохнула. Уже во второй раз она спасала мне жизнь.

Ветер поутих, когда я спустилась ближе к линии деревьев, и дышать стало легче. Облака все еще висели низко, и снег превратился в дождь, но я понимала, что не уйду далеко на трясущихся ногах в надвигающихся сумерках.

Я начала искать место для отдыха, скрывая свои следы так хорошо, как только могла. Моя нога скользнула о камень, и я упала вперед. Перекатившись несколько раз, я врезалась в дерево. Я застонала и попыталась подняться, оперевшись на трясущиеся руки. Дерево лежало на небольшом камне, образуя маленькую пещеру. Поблизости не было признаков дикой жизни или плюща, поэтому я скатилась вниз и забилась в углубление.

От изнеможения мои глаза почти сразу же закрылись, но я снова их распахнула. Я осторожно размотала руки, опасаясь увидеть, что они сильно повреждены. Мои пальцы побелели, но их явно не коснулось обморожение: шерстяные полоски и тяжелый плащ защитили их от самого лютого мороза. Я положила кусочки ткани на камень, чтобы они обсохли, и пожалела, что поблизости нет воды. Вытащив руки из мокрых рукавов мундира, я обернула их вокруг собственного тела, пытаясь собрать все оставшееся тепло.

Мои глаза начали медленно закрываться, и в этот раз я уже не смогла бороться с сонливостью.

Выживи.

Я провела ночь, дрожа от холода, пока во снах меня преследовало серебряное озеро и витые деревья с белыми цветами. Время от времени я просыпалась в страхе, что я снова все забыла. Что мое тело снова обвили лианы плюща.