– Пойдем. Но не потому, что чувствую себя виноватой! Просто тоже хочу чаю.

Уже на кухне он обхватил меня за талию сзади и, похоже, что намеревался именно в таком положении ходить со мной, пока я выполняю его распоряжение.

– Антон, ну ты чего творишь? – настроение оказалось не слишком-то возмущенным, но я постаралась быть с ним построже. – Ты же со свидания вернулся!

Он тут же отпустил меня и сел за стол, а объясняться начал только после того, как я разместилась перед ним и пододвинула ему одну из чашек.

– Я бы не назвал это свиданием, Алин…

Меня озадачил его сосредоточенный взгляд.

– А что так? Я думала, что Наташа тебе нравится.

Он почему-то не спешил с ответом. То ли без чая истосковался донельзя, то ли попросту не знал, как сформулировать мысль.

– Нравится. В смысле… она красивая, умная, весь мир объездила, с ней всегда есть о чем поговорить. Она по всем статьям обходит всех девушек, которых я когда-либо знал.

Я не стала погружаться в депрессию или комплексы от услышанного. Если рассуждать объективно, да еще и с мужской точки зрения, то он полностью прав.

– Но… – подтолкнула я к продолжению, потому что сам он опять замолчал.

– Но… у нас разные цели, – он пристально смотрел мне в глаза. – Если мы начнем… эм-м… встречаться, то уже через короткое время начнутся вопросы и планы на будущее. Я ее знаю – она именно такой человек. Она на полном серьезе станет искать варианты – мне ехать с ней в Милан, или ей возвращаться сюда. Наташа не из тех, кто готов с легкой душой повеселиться. Сорт людей такой – не выношу просто!

Я даже усмехнулась от появившейся тени презрения на его лице. Антон объяснял дальше:

– Если я ей заявлю, что мне никто, включая её, и не нужен больше, чем на три месяца, то не удивлюсь, если и пощечину схлопочу. И дело даже не в том, что я каждую девушку сразу об этом предупреждаю, нет… Просто с чужими это как-то проще. А мы – друзья детства, наши родители знакомы, да и Ольга мне потом все жилы вытянет.

– О, да у тебя есть совесть? – восхитилась я.

– Не путай совесть с чувством самосохранения! – он теперь тоже смеялся. – Какое же счастье, что не все люди такие, как она. Ну вот зачем из самого простого делать сложное? Ты вот не такая!

– Я уж точно не такая, как Наташа. Но и не такая, как ты описал – зависать с кем-то на короткий период без будущего уж точно не по мне! Так что, Антон, подумай хорошенько, а то упустишь свою Наташку, как в девятом классе.

– Подумаю, ты за меня не волнуйся.

– Антон, если ты мне это рассказал, чтобы услышать мое мнение, то держи – я думаю, что если бы она на самом деле тебе нравилась, то ты бы не считал месяцы. И сейчас говорил бы с ней, а не с посторонним человеком.

Он тут же обозначил свой привычный хитрый прищур:

– Ты права, посторонний человек!

Я остановила его порыв снова схватить меня за руку:

– Но и няшкаться я с тобой не собираюсь! А то Ольга потом все жилы вытянет мне. Особенно, если с Наташей у вас что-то и начнется.

Он тут же расслабился и откинулся на спинку.

– Да, я понял.

Уж не знаю почему, но этот разговор мне не понравился. Вроде бы ничего лишнего сказано не было, и это далеко не первый наш треп по душам, но какой-то осадок продолжал донимать, хоть я даже не могла себе отчетливо обозначить его суть.

В институте дела шли как по маслу. Я успешно вытягивала все хвосты, поэтому приближение сессии меня уже не особо тревожило. Уверена, что даже все преподаватели меня наконец-то запомнили в лицо, а то раньше на экзаменах иногда выходили неловкие ситуации. С отцом я общаться не спешила, но он звонил сам. Его настойчивое внимание сначала приводило меня в бешенство, потом породило равнодушие, а потом и смирение. Возможно, что Ольга была и права – сложно ненавидеть человека, который отказывается принимать на себя роль злодея. Не то чтобы я все ему простила, но теперь могла спокойно воспринимать его существование. А уж мама была этой новости рада до безумия. Наверное, только ради нее я так и старалась.

Однажды я встретила в магазине Марию Павловну и Костика. Тот сразу принялся верещать: «Где Антон?», но я даже поленилась отвечать. Поздоровавшись, собиралась быстренько ретироваться, но женщина зачем-то меня задержала и совершенно неуместно начала рассказывать о том, какие в городе высокие расходы, да что зарплату отцу прибавили совсем незначительно, да что в школе у Кости достают поборами. Я покивала для приличия, но проанализировать это смогла позже и с отвращением поняла, что все эти ее жалобы, все это нытье служило единственной цели – если вдруг и мне понадобятся денежные средства, то вся их семья просто по миру пойдет от голода. Интересно, как долго она прокручивала в голове все варианты моего вмешательства в их жизнь? Боится, поди, до дрожи в коленках, что я к ним переберусь. А ведь отец говорил, что они – моя семья, что они будут только рады. Нет, дорогой папаша, нельзя объединить две семьи в одну. Может, ты и был бы рад, но для них я всегда чужая, мешающая, раздражающая. И ладно, особенно когда взаимно.

И хоть я хорошо понимала природу отношения к себе Марии Павловны, тем более, когда сама испытывала очень похожие чувства, но для себя твердо решила, что обойдусь без их помощи. Даже если останусь на улице. Вот это и есть твое наказание, отец. Я, может быть, когда-нибудь и готова была бы принять твою поддержку, облегчить тебе этим чувство вины, но именно твой выбор никогда не позволит мне этого сделать. И это уже не вопрос моего милосердия или мудрости, а совсем-совсем банальных «школьных поборов», «городских расходов» и «низких зарплат».

Через несколько дней Антон вечером снова постучал в мою комнату. Мы в последнее время были заняты своими делами, поэтому и поговорить-то толком времени не находили.

Он показал пальцем на свою левую щеку и спросил вместо приветствия:

– Видишь, красная?

Я пригляделась:

– Да… вроде бы. А что случилось?

– Пощечина! – великодушно разъяснил он ситуацию. Я вспомнила наш последний разговор о Наташе и расхохоталась в полный голос, представляя, что он ей такого умудрился наговорить, чтобы подобную реакцию вызвать. Он тоже смеялся. – Ну что, Бубликова, пойдем фильм посмотрим, раз уж я теперь такой весь из себя холостой?

Настроение подскочило куда-то, пробив потолок и устремившись в космос. И только теперь поняла, что я соскучилась по нашим пустым посиделкам и еще более пустым нежностям. Да и ни одного аргумента против теперь не находилось. Вредная привычка, не иначе.

Наверное, поэтому я и оказалась в центре дальнейших событий, да еще и единственной жертвой, которую зацепило метеоритом. Уже по лицу Ольги можно было сделать парочку нужных выводов и эмигрировать в менее горячую точку на планете, чего я по глупости не сделала.