Убийство. Острая боль пронзила его грудь. Вот что он сделает с нею, подумалось ему, когда будет убивать. Устыдившись, он склонился и скрыл свою опустошенность за пристальным изучение камней и песка.

«Я не знаю»

«Разве это не взбесит Крони-Вони, если ты будешь выжидать слишком долго?»

«Он не назвал мне окончательной даты»

«Возможно, мы сможет обсудить это лет эдак через сотню»

Люциен фыркнул, даже понимая, что и она дразнит его для улучшения настроения.

«Тебе это не подходит? Ты весь забронирован?»

«Что-то вроде того» пробормотал мужчина.

«А завтра? Свободен?»

«У меня все расписано на следующие пару недель»

«И ты не сможешь втиснуть маленькую потасовку со мною?» это прозвучало очень рьяно.

Для тебя что угодно.

«Прости»

«Я начинаю подумывать, что ты не воспринимаешь это дело с убийством всерьез»

«О, я весьма серьезен в этом отношении» К сожалению. «Не переживай»

Она печально вздохнула.

«А как насчет графика для занятий сексом? В него можешь меня внести?»

В его мозгу вспыхнул образ: Анья прикована к его кровати, ноги разведены, а меж них блестит… Его плоть набухла. Опять.

«Прости. Но и на это ответом будет нет»

Она безразлично передернула плечами, но он увидел боль в ее глазах. Она уставилась на свои сандалии и подбросила камешек.

«Не удивляйся, если я подкрадусь к тебе и снесу твою башку»

«Спасибо за предупреждение»

«Всегда пожалуйста. Зараза!» внезапно воскликнула она.

Он напрягся, потянулся к оружию.

«Что не так?»

«Я посмотрела на свои ноги»

Он постепенно расслабился.

«И с ними что-то не ладно?»

«Это ужасно! Худшее что может случиться. Я никогда не смотрю на свои ноги»

Его взгляд переместился к кончикам ее пальцев, ногти были окрашены кричащим оттенком красного.

«Мне кажется, что они восхитительны» Не дал ей времени ответить. С пылающими щеками продолжил: «Возможно, я выкрою немного времени в своем графике, чтобы подкрасться к тебе»

Медлительная усмешка изогнула ее губки, выражение лица смягчилось.

«Ты столь находчив, думаю, что у тебя есть подобное умение»

Ему пришлось сжать губы, чтоб не улыбнуться ей в ответ. Эта женщина забавляла его так же сильно, как и возбуждала.

«Может быть, я тоже поищу эти артефакты» произнесла она, почти размышляя вслух. «Если я их найду, то смогу посадить тебя в ту клетку. Тогда тебе придется быть милым со мною»

Прежде чем он успел зарычать, она опять ухмыльнулась, помахала ему пальчиками и исчезла.

В течении следующей недели Анья по пятам следовала за Люциеном, если только не воровала, чтобы сохранить ясность мысли. Даже когда он сопровождал души. Ей не нравилось, когда он посещал ад. Ненавидела жар, вонь, насмешки и хохот, что раздавались из мрачной, но пылающей ямы. Люциен всегда старался вести себя невозмутимо, но она замечала напряжение в его взгляде. Это печалило ее. Он снова и снова видел худшее из того что мог предложить мир, и должен был заглушать свои чувства, чтоб выжить.

Теперь же ей хотелось, чтоб он увидел лучшее; теперь она хотела, чтоб он чувствовал.

Девушка твердила себе, что хотела этого, потому что будет забавно наблюдать как принц обреченности и мрака впустит немного света в свою жизнь. Глубже она не копала, потому что опасалась того, что скрывалось под объяснением.

Она вздохнула, зная, что должна была бы оставить Люциена в покое много дней назад. Напасть на него, в крайнем случае, или вытащить его из храма в погоню. Но подозревала, что он не поднимет на нее руки и знала, что он также откажется последовать за нею. Потому оставалась невидимой и неподалеку. Кроме того, что бы он ни узнал про те артефакты, она узнала бы тоже.

Сказав, что будет искать их сама, она поняла, что на самом деле хочет их. Заполучив одного из этих малышей в свои маленькие теплые ручки, она заставит его молить ее. Боги, выражение его лица будет бесценным. Особенно когда она откажет ему и сторгуется с Кроном. Ее жизнь за артефакт. Расскажите мне про выигрышную ситуацию!

«Уйди прочь, Анья» прошептал Люциен.

Он не мог видеть ее, но она все равно показала ему язык. Это единственные слова, что он сказал ей за всю неделю. Если он скажет их снова, она планировала материализоваться и дать ему пощечину, затем быстренько исчезнуть.

«Я серьезно»

Он всегда знал, когда она приходила. Однажды он сказал ей, что чувствует ее запах. Ей это польстило, поскольку означало, что он ощущал ее. Это все еще льстило ей, но, черт побери, весьма портило элемент неожиданности.

Сейчас воин стоял в Храме Всех Богов таращась на голые, потрескавшиеся стены с диким рвением. Он и другиме Повелители приходили сюда каждый день, их целеустремленность была поразительной в свете того, что им не удавалось ничего найти.

Не удивительно, что я так сильно его хочу.

Задерживаться возле Люциена было глупо и опасно. Это только усиливало ее страсть к нему. Вид его татуировки-бабочки – на постоянной основе – вызывал у нее всевозможные непристойные фантазии. Например, часами облизывать ее. Например, одновременно погружать Люциенов член себе в рот и ласкать ее. Например, закрасить ее шоколадным кремом и съесть на десерт.

Он наверняка зарежет ее, если она предложит воплотить, хоть одну из этих фантазий. Ей никогда не встречался мужчина столь не уверенный в своей привлекательности и так ярящийся, когда женщина пыталась поведать ему о своем желании. Как могли другие не видеть его землепотрясной сексуальности? Его силы? Того, как он искушал женские инстинкты на всех уровнях?

Люциен наклонился и еще раз просеял песок и камни, ища одним богам известно что. Солнечный свет любовно гладил его, стервец. Он – мой.

«Уходи прочь, Анья» повторил мужчина.

Гррр! Она материализовалась. Однако вместо того чтоб дать ему затрещину, девушка присела на валун рядом с ним. Он опять был без рубашки, его кожа слегка обгорела, покрылась царапинами и ссадинами.

Он не обернулся к ней.

«Я же сказал, уходи»

«Будто бы я собираюсь тебе подчиняться. Ты не мой папочка. Хотя если ты хочешь ним быть… Потому что я была плохой девочкой и тебе придется меня отшлепать»

Болезненный вздох сорвался с его уст.

«Анья. Пожалуйста» Пот стекал по его спине, подчеркивая несколько расположенных там шрамов.

Ее рука потянулась, чтоб погладить их, но замерла, когда один из воинов воскликнул.