– Скиньте его на пол, если он вам мешает.

– Нет, ничего.

– Некоторые не любят котов.

– Он милый парнишка.

Форд встал перед ней, сцепив руки за спиной, дружелюбно улыбнулся. Посмотрел на каминную полку.

– Мы чуть припозднились, так что я добавлю вам время.

И опять Алекс заволновалась, видя такой чисто деловой подход. Не может быть человек медиумом четверть часа, а в остальное время кем-то другим, как адвокат или бухгалтер.

– У вас есть что-нибудь, что я мог бы держать?

– Простите?

– Что-нибудь такое, что вы часто носите. Часы? Браслет?

Она сняла «Ролекс», протянула ему.

– Теперь скажите, вы хотите что-то конкретное или мы можем начать, а там посмотрим, как будут развиваться события?

Она пожала плечами, не зная, что ответить.

Не дожидаясь ответа, он сел рядом с ней на стул, немного подержал ее часы в вытянутой руке, потом накрыл их пальцами.

– Потрясение, – мягко сказал он. – Я чувствую потрясение. Что-то сбило ритм, что-то трагическое, как я чувствую, недавно, очень недавно, возможно в последние недели?

Он посмотрел на нее.

– Вы хотите, чтобы я вам ответила?

– Как вам угодно. – Он улыбнулся. – Если не хотите, в этом нет нужды, но ваш ответ был бы полезен, он бы указал мне направление, если я на правильном пути.

– Вы на правильном пути.

Он посидел немного неподвижно, потом закинул назад голову, держа глаза широко раскрытыми.

– Да, – проговорил он. – Да. Я отчетливо чувствую что-то, очень близко, молодое, энергичное, там много энергии. Это ребенок… нет, не ребенок, но и не вполне взрослый. Лет около двадцати? – Он вопросительно посмотрел на нее, однако она ничего не сказала. – Мужского пола.

Форд нахмурился, и Алекс увидела то же странное, нервное выражение, что она видела день назад на лице Айрис Тремейн. Несколько секунд он посидел молча.

Алекс погладила кота, снова посмотрела на розы, на трех привидений, на пляшущие язычки пламени с их неизменной конфигурацией, потом опять на Моргана Форда. Все его тело, казалось, напряглось, как сжатый кулак, его трясло, на лице появилось выражение мрачной решимости, словно он вел отчаянное сражение с другой волей.

– Это нечто совершенно необычное, – сказал он, по-прежнему глядя перед собой. – Он пытается назвать мне свое имя. Но слишком рано, пока еще слишком рано, духу требуется несколько месяцев, чтобы обрести покой, они слишком горячие в первые недели, это затруднительно. – Он умолк. – Четкость, четкость нарушена. Что-то связанное с насильственной смертью, не здесь, не в Англии, где-то на континенте, я вижу пламя, взрыв. С участием грузовика? Да, грузовик, кто-то кричит о грузовике!

Алекс наблюдала за ним, теперь его глаза были плотно закрыты, и он дрожал, как ребенок.

– Теперь… что-то еще, кто-то кричит. Гэрри? Нет, не Гэрри, но похоже. Я ощущаю ужасную ярость, ужасное насилие, кто-то кричит: «Грузовик! Грузовик!» Взрыв. Кто-то опять кричит «Гэрри!», этот Гэрри, кажется, очень важен для него.

Алекс смотрела на него как зачарованная. По его бледному лицу катился пот.

– Теперь немного проясняется, опять этот человек, молодой, он пытается назвать мне свое имя. Неотчетливо, очень неотчетливо. Может быть, Дэвид? Нет – Адриан? Может быть, Адриан. – Форда вдруг сильно затрясло, словно по его телу прошел электрический ток. – Что-то здесь не так, не так, происходит какой-то ужасный конфликт, что-то сильно потревожено, здесь много злости, очень много. Фабиан, это может быть Фабиан? – Он продолжал, не открывая глаз. – Да, он мне что-то говорит, очень четко, невероятно четко.

Кошачий бок поднимался и опускался под рукой Алекс в спокойном дыхании. Она посмотрела на розы, на медиума, ощутила странную дрожь, словно на самом деле не сидела в кресле, а была подвешена в нескольких дюймах над ним.

Вдруг медиум закричал во всю силу голоса, напугав ее:

– Господи, до чего же четко!

Его руки дрожали так, словно он держал не часы, а какого-то дикого зверька.

– Теперь я вижу! Еще кто-то пытается войти, это девушка, она пытается сказать что-то, но получается бессмыслица, она говорит, что ее зовут Гэрри. Сильные потрясения, и они исходят от Фабиана; это игра, он дурачится, вот откуда потрясения, слишком рано, он слишком горяч, в настоящий момент это только игра. Она опять появляется, теперь уже четче, нет, опять Фабиан, он словно пытается… да… пытается унять… ревность, конечно, ой, опять все утратило четкость.

Форд расслабился, откинулся на спинку стула, посмотрел на нее.

– Связь такая же плохая, как иногда по телефону.

Алекс посмотрела на него в недоумении, потом наконец поняла, что он пошутил.

– Необыкновенно, совершенно необыкновенно. Я никогда с таким не сталкивался, никогда. – Форд наклонился к ней. – Это нечто невероятное.

Алекс механически гладила шейку кота. Тот урчал.

– Вы что имеете в виду?

– Необыкновенно, вы это понимаете?

– Я совершенно запуталась.

– И я тоже, – улыбнулся Форд.

– В каком смысле?

– У вас есть какой-то опыт в таких делах, миссис… гм… Простите, забыл ваше имя.

– Хай… Джонсон.

– Ах да.

– Что вы имеете в виду, говоря «опыт»?

– Я говорю о спиритическом опыте.

– Нет.

– Ваш сын проявился очень четко, я верно говорю? Контакт требовался вашему сыну? Его зовут Фабиан или Адриан?

Он знал, кто она. Выяснил каким-то образом.

– Вы хорошо подготовились, – холодно сказала Алекс. – Очень тщательно. Но одну ошибку все же сделали.

Он вскинул бровь.

– Мой сын был убит не грузовиком, а другой легковой машиной.

– Миссис Джонсон, меня там не было, я могу основываться только на том, что мне говорят.

– Или на том, что вы прочли.

Он достал платок, высморкался.

– Прочел?

– Об этой катастрофе писали в газетах, мистер Форд. Не знаю всех, но в «Дейли мейл» точно. Там сообщалось о грузовике. Когда мы вошли, я заметила «Дейли мейл» у вас на столе.

Она ждала вспышки гнева, но ничего такого не случилось. Вместо этого на лице Форда появилось недоуменное выражение, он задумчиво покачал головой.

– Очень жаль, – тихо сказал он, – у вас явно плохое мнение о порядочности медиумов.

Искренность его голоса заронила в нее зерно сомнения, она почувствовала, что краснеет. Посмотрела на его аккуратные, ухоженные волосы, безукоризненную белую рубашку и такой же белый платок, торчащий из нагрудного кармана пиджака. На его маленькие розовые ручки с маникюром и огромный дешевый перстень, потом – снова на лицо. Гладкое лицо страхового агента.