– Зароем здесь, а сверху положим камень. Какой-нибудь приметный.

Она оглядывается через плечо, на шезлонги, в одном из которых сижу я, и, должно быть, читает на моём лице неуверенность.

– Есть идеи получше? – спрашивает она, картинно выставив вперёд ногу и скрестив руки на груди.

– Нет, – вынужден признать я.

– Тогда за дело.

* * *

Меньше чем за час мы выкапываем в довольно сухом песке яму глубиной, наверное, в метр. Потом бросаем палки и острые камни, которыми пользовались, чтобы копать быстрее, и склоняемся над ней, оглядывая результат.

– Этого должно хватить, – говорю я, посматривая в сторону деревьев, чтобы убедиться в отсутствии слежки, как делал поминутно на протяжении всего часа. Наконец тянусь к бархатной коробочке.

– Погоди, – останавливает меня Корали, утирая пот с виска. – Ещё кое-что.

Она достаёт из рюкзака свой розовый ланч-бокс, вытряхивает содержимое, аккуратно вкладывает внутрь бархатную коробочку и опускает на дно.

– Вот. Так не подмокнет.

– Хорошая мысль.

На то, чтобы засыпать яму, у нас уходит какая-то пара минут. Утрамбовав песок, Корали принимается искать камень, которым мы обозначим место, а я – отсчитывать шаги до пляжа, как, думаю, положено делать всем, кто зарывает где-нибудь клад.

– Смотри! – окликает меня она. – Вон тот, похожий на лошадь.

Я, прищурившись, разглядываю несколько камней, но лошади ни в одном не угадываю.

– Нет, – говорю. – На лошадь не похоже. Как насчёт вон того, обросшего ракушками? Его легче узнать.

Корали соглашается, и мы, перетащив камень, бросаем его поверх нашего клада. Потом валимся на песок и с минуту лежим, переводя дух.

Взглянув на Корали, я вижу, как в её глазах вспыхивает искорка возбуждения, а вскоре сияет уже и всё лицо.

– Веселуха, а? Настоящее приключение.

– Ага, – киваю я, чувствуя внезапный укол совести.

Именно такое настоящее приключение мы с Кейси и мечтали пережить вместе.

Но так и не пережили.

Тебе с ней не быть. Тебе больше никогда с ней не быть.

Добравшись в воскресенье до «Розовой пальмы», где празднует день рождения Герман, я обнаруживаю, что Корали ещё нет, и захожу в «Песочницу» купить ей пригоршню ирисок. А вернувшись, вижу её у входа в бассейн в розовом, выгоревшем на солнце купальнике.

– Кажется, Герману не стоило беспокоиться, что никто не придёт, – усмехается она, распахивая калитку настежь. И я понимаю, что она имеет в виду.

Спинки шезлонгов (ни одного свободного!) украшены разноцветными связками воздушных шаров, в воде полно ребят, играющих в жмурки или рассекающих на матрасах. Над бассейном висит транспарант с надписью «С днём рождения, Герман!», а на стеклянном столике медленно тает огромный торт из мороженого.

Похоже, у Германа собрался весь седьмой класс, не считая прихвостней Сюзанны. Сегодня самый жаркий в этом году день, и держу пари, количество гостей напрямую связано с температурой.

У входа нас встречает женщина немногим выше Корали – судя по зелёным глазам в паутине мелких морщинок, мама Германа.

– Добро пожаловать! Добро пожаловать на праздник! – восклицает она, протягивая нам по цветному колпачку-конусу из тех, чья резинка особенно больно врезается в кожу под подбородком. Оглянувшись вокруг и убедившись, что их никто не надел, я бросаю свой в сторону. – Угощайтесь, – продолжает она, указывая себе за спину, на стол, уставленный кулерами с газировкой, мисками чипсов и соусами.

– Спасибо, миссис… эм-м…

– Спасибо, миссис Флоренс, – приходит мне на помощь Корали. – Выглядит великолепно.

Мама Германа спешит поприветствовать новоприбывших, а мы с Корали машем имениннику. Тот поднимается со своего украшенного лентами шезлонга и, спотыкаясь, топает к нам.

– Вот и вы! – заявляет он, сияя от радости. На нём ярко-оранжевые плавки и уже размокший колпачок. – У нас куча закусок, потом будет ещё торт и…

Герман вдруг замирает, глядя мне через плечо.

– Поверить не могу. Они и правда пришли, – бормочет он.

Я оборачиваюсь и вижу, что мимо вразвалочку шагают Сюзанна, Дэниэл, Мэйси и Джонно. Корали шипит, как разъярённая кошка.

Компания останавливается у Германова шезлонга.

– Думаю, придётся нам потесниться, – говорит Сюзанна Мэйси. Оглядевшись, она швыряет в шезлонг сумку, оборвав несколько лент. – А мальчикам и полотенец хватит.

Улыбка сползает с лица Германа.

– Не волнуйся, – шепчет ему Корали. – Мы об этом позаботимся.

– Нет, – стонет он. – Пожалуйста, не надо. Я очень рад, что они пришли. Зачем мне вообще сидеть?

– Они просто мелкие хулиганы, Герман, – вмешиваюсь я. – Какое тебе до них дело?

– Ну да, я знаю, – сопит Герман, косясь на свои босые ноги. Плитка вокруг бассейна так раскалена, что он то и дело подпрыгивает.

И вдруг мне в голову приходит чудесная мысль.

– Честно говоря, дело в том, что у нас с Корали есть для тебя подарок, который именно сейчас больше всего и нужен. Верно, Корали?

Корали непонимающе хмурится.

– Нужно только за ним сходить, – добавляю я. – Вернёмся через пару минут.

– Ага, через пару минут, – хладнокровно повторяет Корали. – И что ты собираешься подарить Герману? – спрашивает она, отойдя на пару шагов.

– Шезлонги, что дала нам Мак! Подарим их Герману и не дадим этим придуркам испортить праздник.

– Отлично придумано! – ухмыляется Корали.

При виде Мак, поливающей цветы перед магазином, у меня замирает сердце. Но Корали только вздёргивает нос и переходит на другую сторону улицы.

– Корали, Итан, привет, – окликает нас Мак.

– Мэм, – коротко отвечает Корали. Я едва заметно взмахиваю рукой.

Корали даже не смотрит на Мак, но я-то смотрю и вижу, что это её задевает. Она даже открывает рот, словно хочет сказать что-то ещё, но в конце концов сдаётся, и мы продолжаем путь.

Насколько я понимаю, это значит, что она ещё не заметила отсутствия драгоценностей. И это весьма неплохо, поскольку мы с Корали пока не решили, что делать дальше.

– Нам нужен план, – говорю я, когда мы сворачиваем с тропинки к бухте. – Что будем делать, когда Мак обнаружит пропажу? Если она…

Но едва показывается бухта, Корали замирает как вкопанная.

Насколько хватает глаз, песок изрыт ямами. Повсюду валяются разодранные упаковки от еды, обгрызенные кости, фольга от печёной картошки. Словно кто-то проголодался после столь активной работы и прервался на обед.