– Хирург, к командиру! – перекрикивая шум боя, передали бойцы приказ по цепочке.

Когда Морозов добрался до майора, бой уже стих. Алябьев отстегнул свою фляжку с водой и, передавая её Тимофею, приказал:

– Держи. Забирай Амира и двигай с ним по указанному маршруту. Не сможешь пробиться – застрели его. Тебе через пустыню, а мы коридором между ними и тобой отвлечём погоню на себя. Воду береги… топай на запад. Когда поймёшь, что ушёл далеко, поворачивай на север. Всё, давай, а дальше – как фишка ляжет.

– Есть.

Подобравшись к принцу, Тимофей похлопал его по плечу и поманил его за собой. Следующие сутки они чётко шли на запад и наконец, поняв, что погони нет, Морозов достал из потайного кармана пакет и вскрыл его. Это был тот самый приказ с вариантом «Б», что перед самой отправкой ему вручил подполковник Багарда. Амир увлечённо убирал из вскрытой банки тушёнки весь белый жир и никакого внимания не обращал на Тимофея, задумчиво наблюдавшего за ним.

– Знаешь, куда мы идём? – спросил его Морозов.

– Нет, – оторвавшись от своего занятия, удивлённо произнёс Амир.

– К тебе домой.

– Это правда?

– Да. Сколько тебе лет?

– Неделю назад исполнилось семнадцать.

– Я не спрашиваю, как ты к ним попал, но я хочу знать – хочешь ли ты вернуться домой?

– Конечно, хочу! Меня выкрали из медресе.

– Тогда ты должен будешь помочь мне. Я не очень хорошо знаю твой язык.

– Можно на английском.

– Час от часу не легче, – проворчал Тимофей по-русски. – С моим английским только сидеть в деревенском сортире и орать «фэйс оф тэйбл», чтобы другие желающие не подходили. Ладно, авось, свинья не выдаст…

– Я не понимаю, что ты говоришь.

– Я и сам этого не понимаю. Ноу инглиш! Учи русский, иначе исполню приказ майора и шлёпну тебя где-нибудь в кустах.

– Шлёпну?..

– А, не нравится? Мне тоже. Я не воюю с безусыми безоружными юнцами, так что поживёшь ещё сколько Бог на роду написал. Давай ешь, это не свинина – говядина.

– Я пробовал, белое невкусно, остальное хорошо. Ещё бы лепешка.

– Ага, красного вина и шашлык. Губы закатай. Вот домой доберёшься, там разносолы будешь есть, а пока не трави душу, просто молча ешь.

– Ты грубый воин!

– Да уж, точно не нянька.

– Но если ты не пойдёшь на север, что это для тебя значит?

– Пока не знаю. Скорее всего, я не смогу вернуться домой, обнять мать. Я потеряю Родину!

– Тебя будут судить?

– Если вернусь – да. И расстреляют.

– Почему же ты сейчас не хочешь вернуться?

– А ты один дойдёшь?

– Нет!..

– Вот то-то и оно.

– Ты спасаешь мне жизнь? Почему?

– Ты в Бога веришь?

– Да.

– Вот у него и спроси, а от меня отстань.

– Мой отец поможет тебе вернуться домой. Он богат, очень богат!

– Сначала нужно до него дойти. А вернуться? Вернуться – значит, умереть. Пока о тебе ничего неизвестно – я буду считаться без вести пропавшим, а как только ты заявишь миру, что ты жив, меня объявят предателем и заочно приговорят к расстрелу. Так что, когда твой отец захочет меня убить, он с лёгкостью может это сделать чужими руками. На нём даже пятнышка не останется.

– Зачем ему тебя убивать?

– Откуда мне знать? Поживём – увидим, как фишка ляжет, что зря гадать. Ещё чуть-чуть, и мы с тобой будем в Иране. У вас есть дипломатические отношения с Ираном?

– Не знаю, никогда не интересовался.

– Плохо. Если мы с тобой промажем мимо Захедана, то до Кувейта доберёмся не раньше, чем через месяц. Ни ты, ни я дороги не знаем, так что придётся идти по прямой, и главное на этом пути – не упереться в пустыню. Я очень надеюсь на местные власти. Как думаешь, они помогут связаться с твоими родителями? В противном случае наше путешествие сильно затянется.

Шли они в основном молча. К Захедану они так и не вышли, зато вышли на дорогу. Здесь Тимофей закопал в песок свою каску и бронежилет. Сухпайка им осталось на неделю экономного питания, но хуже было, что вода закончилась, а надежды на её пополнение из какого-нибудь ручья не было, ведь ни речки, ни колодца не попалось на их пути. Решили идти по дороге в надежде остановить какой-нибудь транспорт.

Автомобили проносились мимо на хорошей скорости. Только ближе к закату возле них притормозил грузовик, водитель которого остановился чисто из любопытства. За двадцать лет, что колесил по этой дороге, он впервые видел двух «дебилов», идущих по ней пешком. Когда с ним заговорил Амир, тот сильно удивился, но не проронил ни звука. Тогда в разговор вмешался Тимофей со своим фарси плюс жестикуляция. Это возымело действие, водитель понял, что им нужна вода, и они хотели бы, чтобы он их подвёз. Ко всему прочему у этих двух иностранцев был весьма внушительный аргумент в виде автомата на плече у Морозова. Решив не рисковать, он выдал им литровую бутылку воды и позволил забраться в кабину.

Амир пил быстро, жадно, большими глотками и, отпив с четверть бутылки, передал её своему спутнику. На лице уже немолодого мужчины появилась пренебрежительная улыбка. Тимофей пил медленно, глотки делал мелкие, с перерывами, как бы наполняя себя живительной влагой, чтобы каждая капля дошла до каждой клеточки его организма. По тому, как он пил, водитель понял, что этот человек был более опытный путник, и то, что они уже давно идут без воды. Гримаса пренебрежения на его лице сменилась выражением настороженного уважения. К утру они добрались до Исфахана. Машина остановилась на одном из перекрёстков окраины города, где водитель жестом попросил их покинуть кабину. Едва их ноги коснулись земли, как тот нажал на газ и скрылся из виду. Молодые люди не успели сделать и двух шагов, как к ним, что-то крича, кинулся, расстёгивая кобуру, местный полицейский. Инстинкт Морозова сработал раньше его мозга, он закрыл собой Амира и, передёрнув затвор, направил ствол на стража порядка. Тот сообразил быстро, что против автомата его пистолет не аргумент, и, подняв руки, что-то закричал им. Видя, что страж порядка отказался от своего намерения достать оружие, Тимофей убрал своё, опустив ствол в землю. После чего разрешил выйти Амиру из-за спины, взглядом сканируя пустынный перекрёсток. Амир, жестикулируя, заговорил на арабском. Полицейский заулыбался, хотя всё, что он понял, было всего три слова: принц, Кувейт и посольство. Он махнул им рукой и пригласил сесть в свою машину. Амир сел в машину, и Морозову не оставалось ничего другого, как последовать за своим спутником. Полицейский сел за руль