глупо. Если бы завтра в силу самых разных обстоятельств оказалось, что вступление Италии в войну может привести к прекращению ужасной бойни, кто из итальянских социалистов захотел бы устроить «всеобщую забастовку» за предотвращение войны, которая, спасая сотни тысяч жизней трудящихся Франции, Германии, Австрии и т. д. стала бы лучшим доказательством международной солидарности?[203]

Вдохновителем всеобщей забастовки является Анжелика. Она доходит до конца редакторской статьи, в которой Муссолини утверждает, что итальянские социалисты не должны «застывать в формуле»: «Итальянские социалисты, заметьте, что иногда случалось, что “буква” убивала “дух”. Давайте же не будем спасать “букву” партии, если это означает убить “дух” социализма!»

Балабанова ошеломлена, но не подает вида. Она возвращается на место, садится напротив своего бывшего ученика. Политический лидер не устраивает сцен: он ведет дебаты на политических форумах. И съезд, назначенный в Болонье, как раз тот случай. Анжелика еще не знает, что рядом сидит предатель, она не может в это поверить. Она предпочитает думать, что его окутал шовинистический дурман, который лишает его разума. Она говорит с намеренным русским акцентом: «Человек, написавший это, должен быть на фронте или в сумасшедшем доме. Ему нет места в социалистической партии». Муссолини бросает на нее свой знаменитый мрачный взгляд: «Весь Исполнительный комитет одобрит мою инициативу и последует ей»[204].

Социалисты потрясены, растеряны. Они не знают, что у Бенито в кармане лежат деньги на новое издание – Il Popolo d’Italia. Прежде всего надо опровергнуть эту статью и удалить редактора Avanti! чтобы он не мог влиять на социалистическое общественное мнение. Но никому не должно быть известно о болонском съезде: все участники договорились хранить молчание. Журналисты не должны знать, что происходит за дверями собрания. Даже сотруднику Avanti! запрещено сообщать о том, что здесь обсуждается, его статья сдержанна, уклончива. В издании Il Giornale d’Italia все же публикуется статья Альцесте Делла Сета, который сообщает, что защищал Бенито: «Я сделал все от меня зависящее (впрочем, как и все остальные), чтобы не случилось взрыва, чтобы ситуация не обострилась, но потом возобладал авторитет партии»[205]. Это Анжелика заставила его возобладать, ей надолго запомнились впечатления о болонской встрече.

Каждый раз, когда я обращаюсь в своих воспоминаниях к этому заседанию, мне на память приходит «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи. Я не могла представить себе, что среди нас есть Иуда; все мы думали, что он просто слабый духом человек, не сумевший устоять перед популярным течением «революционной» войны, и который, не имея смелости сознаться в том, что он изменил свое мнение, очень сильно провинился: он обманул доверие пролетарской партии[206].

Парадокс в том, что съезд проходит внешне спокойно и согласно сценарию: повестка дня соблюдается, к самой острой проблеме не подступаются. Никто не хочет срыва съезда, все надеются вернуть редактора Avanti! на правильный путь. Надо спасать лицо партии. И всё же всем хочется понять столь крутое изменение взглядов Бенито и то, почему он их никому не открывал. Больше всех растерян Баччи, администратор газеты: как это возможно, что Бенито никогда не говорил о такой важной проблеме? Туринский рабочий Оттавио Барберис никак не может понять, того ли Муссолини, который в 1912 году призывал крестьян ложиться на рельсы, чтобы не позволить отправлять солдат на фронт, он сейчас видит. Что касается Велла и Серрати, они не ищут ответов на эти вопросы и не ждут оправданий: они обвиняют Бенито в том, что он использовал газету в своих целях. Кто-то просит его отречься от написанного. Но он твердо стоит на своем: он больше не будет участвовать в кампании против войны, особенно если она должна «держаться в рамках законности и сводиться к этой говорливой мастурбации»[207]. Муссолини считает, что у итальянских социалистов в случае войны есть единственный путь – революция. И предупреждает: либо будет проведено голосование за его резолюцию, либо он уйдет из газеты.

По правде говоря, оставить пост редактора его заставляют товарищи из руководства. На его шею падает гильотина, опущенная Серрати и Балабановой, – теми, благодаря кому он поднялся на самую вершину. «Муссолини ни минуты не может оставаться редактором Avanti! и членом руководства», – гремит Серрати[208]. Последней берет слово Анжелика.

Бенито сидит, склонив голову, уставившись на нож для разрезания бумаги, который он нервно теребит в руках. Голос Анжелики звучит спокойно. Каждое слово режет как бритва. «Avanti! и итальянская социалистическая партия не нуждаются в вас. В нашем движении незаменимых нет, и мы найдем для газеты подходящего и достойного редактора»[209]. В зале повисает тягостная тишина. Все переводят взгляд с него на нее. Многие хорошо знают, что Анжелика относилась к Бенито по-матерински. И вот теперь они стали злейшими врагами, ни один не готов на полумеры. Анжелика четко произносит каждое слово: «Я заявляю вам, что вы предаете свой класс и партию, которая спасла вас от моральной и физической нищеты. Вы предаете веру, которая сделала из вас человека и революционера, которая дала вам достоинство и идеалы. Вы соскальзываете в объятия той буржуазии, из-за которой вы голодали и были унижены, той буржуазии, которую вы ненавидите всей душой и чьим слугой, чьим рабом становитесь. Вы предаете себя самого»[210].

Бенито поднимает глаза и смотрит на нее «лютым зверем». Анжелика обращается к секретарю Лаццари и администратору газеты Баччи: она просит их выделить Муссолини временное пособие, пока он не найдет себе другого занятия. Но он отказывается. Ему не нужна милостыня. Бенито взрывается: «Мне не нужно ваше пособие, я найду работу каменщика, мне достаточно пяти франков в день. В одном вы можете быть уверены. Я никогда не скажу и не напишу ни одного слова против партии. Скорее я сломаю свою ручку и отрежу себе язык»[211].

В это время у него в кармане уже лежат деньги на новую газету, которая через несколько недель выйдет в свет. Муссолини уже подобрал себе новое занятие, и с помощью редактора Resto del Carlino Филиппо Нальди нашел спонсоров – нескольких промышленников. Но 18 октября 1914 года никто не знал об этой тайне, как не знали тогда о том, что деньги для редактора Avanti! передало французское правительство через социалиста-патриота Марселя Кошена.

В конце первого дня заседания Исполнительного комитета была сделана попытка найти компромисс. Вопреки ожиданиям Балабановой, Муссолини не выставили за дверь сразу. Верхушка партии попыталась дать ему возможность изменить точку зрения, и таким образом избежать серьезного политического кризиса, не дать пищу для сплетен журналистам, жадно ожидающим новостей.

Разгорается оживленная