дискуссия, резолюции льются одна за другой, но выхода из ситуации никак не найти. Делла Сета предлагает заморозить все вопросы и дать Муссолини три месяца отпуска по болезни, чтобы ситуация «отстоялась» и потом можно было ее обдумать снова. Бенито отказывается от этого предложения: он хочет, чтобы партия высказалась, приняла решение, развязала ему руки. Ночью находят компромисс, его предлагает Делла Сета, он идейно ближе всех к Муссолини. Исполнительный комитет надеется, что это поможет разубедить романьольца. Однако на следующий день, как только Делла Сета начинает зачитывать первые строчки подготовленного им текста, Муссолини вскакивает с места с криком: «Я не принимаю!» Начинается голосование. Компромисс, который предложил Делла Сета, принят единогласно с одним голосом против: Муссолини.

Бенито остался в одиночестве. Анжелика предупреждала его: тому, кто думает как он, нет места в ИСП. Редактор Avanti! принимает отставку и покидает зал. Он бледен. Журналисты ждут его за дверью. Он резко говорит: «Все, что случилось за эти дни, просто смешно. И если не знать, что Европа заливается слезами, можно было бы от души посмеяться»[212].

В жизни Анжелики заканчивается первая горькая глава. Enfant prodige[213] итальянского социализма изгнан из ИСП за недостойное поведение. 15 ноября 1914 года выходит Il Popolo d’Italia. Новое издание с самого первого номера называется «социалистической газетой» и под броским заголовком транслирует два лозунга: «У кого есть сталь, у того есть хлеб» (цитата революционера Бланки), и наполеоновский: «Революция – это идея, которая находит штыки». Разрыв с Балабановой полный, безоговорочный и очень болезненный. Бенито знал, что его бывшая наставница и подруга первой потребует его исключения.

Разумеется, Анжелика не была, она не могла быть на моей стороне. Единственное, что меня огорчало, – это то, что мне пришлось потерять ее дружбу. Анжелика научила меня новому социализму, а сама осталась верна старому, к которому, по сути, она не имела никакой тяги. Но там были одни только ее старые друзья. В тот октябрьский день 1914 года образовалась пропасть между Анжеликой, бывшей лишь моим политическим учителем, и тем, кто теперь в одиночестве отправляется навстречу своей судьбе[214].

Глава двенадцатая

Бенито следит за Анжеликой

Прошло девять лет после Марша на Рим и тринадцать после окончания Первой мировой войны. Бенито теперь властитель Италии. Однажды он открывает папку, которую ему принесли высшие чины полиции, карабинеров и ОВРА[215]. Придя утром в кабинет, первым делом он читает донесения шпионов. У него «просто болезненная страсть» читать полицейские рапорты, особенно ему нравятся сплетни, они кажутся ему «весьма поучительными»[216].

Он встает из-за стола, держа в руках два циркуляра с «революционными списками». Подходит к окну, и, бросив подозрительный взгляд на площадь Венеции, надевает очки. И начинает читать. Чем занимается сейчас его политическая наставница? Как она живет в Париже после большевистской революции, доставившей ей горькое разочарование? Ему доносят, что Анжелика живет в бедности, очень слаба здоровьем, огорчена, пала духом. И нередко думает о самоубийстве.

Это рассказал самый опытный шпион дуче во Франции. Его зовут Алессандро Консальви. В политической полиции (полпол) он значится под номером 51. «Товарищ Балабанова живет в совершенной бедности. Несколько сотен лир ей бы не помешали. Я ей предложил (иногда ей нечего есть), но она не решается принять деньги, потому что не знает, когда сможет их вернуть. Что мне делать?»[217]

Это тридцатые годы. Консальви спрашивает своих римских боссов, как ему себя вести с лидером революционных социалистов. Муссолини улыбается: никто лучше него не знает, сколь горда его бывшая наставница по марксизму. Совершенно ясно, что она не примет ни лиры. Скорее умрет от голода где-нибудь на улице.

В 1927 году русские пытались купить ее молчание. Балабанова стала свидетелем перегибов молодой и жестокой советской власти, физической расправы с руководителями меньшевиков и социал-революционеров, кровавых подавлений рабочих и крестьянских восстаний.

Сталин посылает к ней своего человека с тысячей долларов в кармане. Он хочет убедить ее вернуться в Москву. Она с негодованием отказывается. В это время Анжелика живет в Вене. Она живое воплощение европейского социализма, влиятельная и авторитетная женщина. Для бывших итальянских товарищей она икона Октябрьской революции.

Но «щупальца ОВРА»[218] проникли и в ряды итальянских социалистов: агенты сообщили о попытке вернуть Балабанову в Москву: «Это могло бы сыграть нам на руку, так она перестала бы интересоваться делами в Италии. Жаль, что тот человек не предложил ей две тысячи! Может, она бы и согласилась»[219].

В 1927 году Анжелика ездит по Германии с выступлениями, а немецкая социал-демократическая партия чинит ей всяческие препятствия. Глаза и уши дуче сообщают ему, что член правления Штампфер дал партийным органам указание не афишировать деятельность «той, которая вряд ли могла вызвать презрение немецкого общественного мнения к Муссолини или к фашизму»[220].

И правда, представитель СДПГ помнит, как русская максималистка продвигала Муссолини в ИСП; она и ее товарищи по партии вместе с итальянскими коммунистами проложили путь фашистскому режиму.

Это очень серьезное обвинение, и шпионы фашистского режима добавляют его к другим обвинениям. Например, в том, что Балабанова все еще связана с Москвой и является организатором «коммунистического закулисья социалистического путча в Вене», пользующимся боевыми именами Делафонтен, Фонтане, Балабан и, возможно, находящимся в сговоре со «всемирной еврейско-демагогической сетью». Все это грубая и абсолютно необоснованная информация, подобная той, что была опубликована 16 февраля 1927 года в газете Il Popolo d’Italia: «Анжелика Балабанова умерла в Ленинграде». Берлинский корреспондент, насчитавший ей в этом году семьдесят четыре года, написал, что она сбежала в Италию потому, что была осуждена российским правосудием, и приобрела «минутную славу» в стране, «демонстрируя затхлое сектантство», и вызвала лишь немного симпатии. «Только прошлое русской революционерки придавало ей некий престиж. Когда в России к власти пришли большевики, Балабанова вернулась в Москву и занимала важные политические посты, но потом рассорилась с членами руководства Коммунистической партии и Советами и уехала в Ленинград. Вероятно, она умерла после того, как рассталась со своими политическими иллюзиями».

А Балабанова между тем жива-здорова. Она уехала из России в 1921 году. Ситуацию проясняет шеф итальянской полиции: «Известная писательница и мятежная пропагандистка не умерла, она живет в небольшом пансионате на Альсерштрассе, 26. Семидесяти четырех лет ей еще нет: она родилась 4 августа 1877 года; она часто ездит в Париж, Лондон, Берлин и Гаагу на съезды с целью укрепления организации советской партии и антифашистского движения»[221].

В конце двадцатых годов Анжелика еще не бедствует: она читает лекции,