Между тем, она остановилась у подножия ожившей статуи, мельком бросив косой взгляд на своих товарищей по несчастью. Как и обычно, большинство носителей метки были полукровками и, кажется, ни на что особенно не надеялись. Опасность, на взгляд Раоки, представляли двое: Ирдан, её старый знакомый по Цветению, и хрупкий чистокровный фейри, невесть как затесавшийся в их компанию смертников — судя по розоватым волосам, представитель семейства Шип Розы. Встретившись глазами с Раокой, он улыбнулся и отвесил идеально выверенный придворный поклон.

— Будущая леди Крылья Ночи, — пропел он, — Рад встрече. Приятно быть съеденным в такой компании, знаете ли.

Фейри почти помимо воли фыркнула: Ис наверняка мог сказать бы то же самое.

— Давайте посмотрим, кто из нас кого прикончит, — предложила она весело, наплевав на косые взгляды остальных.

Между тем, запели охотничьи рожки, призрачные кони встали на дыбы и рванулись вперёд, тая во тьме межмирья. Статуя Короля зашевелилась, склонилась, открывая все шире и шире зев черного рта, пока подбородок не коснулся земли.

— Дамы вперёд, — пропел в своей излюбленной гаденькой манере Ирдан. Одна из девушек, светловолосая полукровка с выступающими сотрыми зубками, раздраженно зашипела, но Раока только усмехнулась и пошла вперёд — отчего-то происходящее все больше казалось ей по-настоящему весёлым.

Шаг, вдох, выдох, и стены Лабиринта снова, теперь уже наяву, соткались вокруг неё.

Первым делом Раока деловито осмотрелась по сторонам на предмет своих соперников; таковых не наблюдалось. Как она и надеялась, в Игре все были одиноки.

Разумеется, многие строили дичайшие теории насчет того, что именно происходит в Лабиринте, ибо поведать об этом было особенно некому: победителей было мало, и болтливым никого из них назвать было было нельзя. Однако, она начала понемногу понимать Короля-Под-Горой — насколько это вообще возможно — и ничуть не удивлялась тому, что банальными боями дело не ограничится. Право, для него это было бы излишне банально!

— Что же, давай играть, — сказала она сочащимся кровью стенам и двинулась вперёд, получая даже некоторое удовольствие от происходящего, потому что можно было действовать, а не бояться неизбежного.

— Точно… кто же играть не любит, — прозвучал знакомый голос над ухом, — Вот объясни мне, как мы вообще оказались в этом дерьме?

Она дёрнулась, обернулась и замерла, уставившись на Иса во все глаза.

— Да, да, меня снова сюда притянуло, — не без раздражения сообщил дракон, — Так что у меня теперь так и чешутся руки хорошенечко настучать тебе, дуре, по шее. Жаль, что у нас есть проблемы поважнее — сбежать из этого кошмарного местечка, например.

— Не получится, — отозвалась Раока, — Отсюда невозможно выбраться, Ис.

— Джейс нашёл способ, — отрезал Ледяной, — Нужно уходить прямо сейчас.

Фейри вздохнула и, остановившись, посмотрела ему в глаза.

— Я не могу, — сказала она, — Это единственный способ спасти Гора.

— Его невозможно спасти, пора это признать. Погоня за иллюзией, вот чем ты занимаешься. Но я не позволю тебе умереть ради этого, ясно?

Ис схватил её за руку, удерживая на месте, и прикоснулся к стене. Мгновение — и сквозь переплетения корней проступили очертания двери.

— Я не пойду, — отрезала фейри, на что он только рыкнул и стиснул ей запястье так, что, кажется, лишь чудом не сломал кости.

— Хватит этого цирка, — его голос звучал с той самой ядовитой, тёмной злобой, что порой проглядывала сквозь равнодушную маску Главы Безопасности в самые худшие дни, — Мы оба знаем, как это делается, нас учили одинаково, мы умеем играть в эти игры, потому просто — хватит. Будем считать, что партия за тобой, я поверил в добрые намеренья и проникся преданностью. А теперь — пойдём отсюда!

Раока ощутила горечь во рту.

— Я не… — начала она, чтобы беспомощно умолкнуть, потому что любые слова, сказанные после, были бы ложью по умолчанию, все равно, что кричать "Я не такая!", когда тебя застали с пятью мужчинами, голой и с чьим-то членом во рту. Нет смысла отрицать очевидное, верно? Её действительно создали, чтобы лгать. Она примерила за свою весьма разнообразную жизнь столько личин, что впору было бы открывать магазин подержанных масок. Можно ли после такого с точностью сказать, где заканчивается лицемерие и начинается личность? Можно ли рассчитывать, что в глубине покорёженного разума все ещё осталось что-то настоящее?

— Ты же знаешь, я действительно люблю вас, — сказала она Ису просто для того, чтобы заполнить ставшую удушающе-вязкой тишину Лабиринта.

— О да, — фыркнул дракон, — Ещё бы ты нас не любила! Хотя бы потому, что тебя так научили. Как там: "Если зависим от кого-то и не можешь противиться этой власти — позволь ей все, прими её правила и прорасти сквозь неё, как сорняк, размножься, как паразит, уничтожь изнутри. Будь очарователен, будь полезен, искренне верь в свою лояльность — ведь если ты веришь себе, поверят и другие. Будь самым преданным, самым громким — до тех пор, пока не отыщешь верного способа ударить в спину." Кажется, очередное высказывание вашей нынешней королевы? Примерно так очаровательная Мирана расправилась с великой Маб, своей наставницей и дальней родственницей. Роскошная в своей красоте была интрига, но меня все равно раздражают слишком уж сложные слова, в которые вы обличаете простые и честные вещи. Я предпочитаю говорить то же самое проще: иногда надо позволить себя поиметь. Мы оба знаем это, верно?

Раока чуть нервно усмехнулась, поймав ответную — такую же — зеркальную усмешку. Да, это было про них обоих — разрешить монстрам покорёжить себя, стать игрушкой в чужих руках, чтобы исподволь руководить кукловодом. Ведь, пусть и мало кто осознает это, но за нитки всегда можно дёргать с обеих сторон…

— Уйдём отсюда, — сказал дракон, — Я не могу рисковать тобой. Я люблю тебя!

Раока понимающе улыбнулась. Ис, между тем, шагнул вперёд, вовлекая её в поцелуй.

Она мечтала об этом — так долго, так неистово, при этом будучи совершенно уверенной, что эти губы — та самая божественная запретная чаша, полная ядовито-сладкого греха, которую ей никогда не получить. И теперь, здесь — почему бы и нет? Фейри прижалась ближе, отчаянней, потому что это иронично, и забавно, и до смешного приятно — воплотить перед вполне вероятной смертью собственную мечту, пусть и не до конца.

"В конечном итоге, есть иллюзии, которыми стоит насладиться" — подумала Раока, углубляя поцелуй. Отстранившись на пару сантиметров так, что его дыхание грело её губы, она ласково улыбнулась, вонзая кинжал в спину Ису по рукоять — так, как её учили, а после сразу же побежала вперёд, не сомневаясь и не оглядываясь.

— Ну вот, — полетело ей в спину притворно-расстроенное, — А если бы я был настоящим?

Меж сочащихся кровью стен забилось эхо переливающегося, пугающего смеха. Она стиснула зубы и побежала ещё быстрее. Слова "Я бы узнала его везде, отличила бы от любой проклятой подделки, потому что его образ отпечатан глубже обратной стороны зрачка" — застряли в глотке и не могли вырваться на свободу. Говорить такие штуки вслух — это в вообще редкостная пошлость, особенно если они — чистая правда.