Он взглянул на запад, где вдали, за перевалом Шварценберг, освещенные солнцем сияли, покрытые снегом, величественные вершины гор Северо-Запада. Шмидт вспомнил сказку, которую его дед любил рассказывать ему в детстве.

Далеко-далеко, за горами Северо-Запада лежит прекрасная страна. В этой стране живет народ замечательных воинов – сильных, храбрых и искусных, воинов, которым нет равных в мире, и поэтому в этой стране всегда мирная и счастливая жизнь, потому что никакие враги никогда даже и не помышляют о том, чтобы нарушить этот мир и покой. А еще, говорил дед, жители этой прекрасной страны счастливы, потому что служат своей Родине и защищают ее, а это самое лучшее занятие и предназначение для любого человека. И еще, всегда добавлял он в конце, немного помолчав, там есть Любовь и Справедливость.

Отряд Шмидта уже был в седлах и готовился двинуться на восток, и зихерхайтскапитан уже в который раз спросил себя – а правильной ли дорогой он движется?

Солнце, пройдя свою верхнюю точку на небосклоне, клонилось к западу. В гавани Петерштадта, на мелкой прибрежной волне лениво покачивались пять кораблей северной эскадры – остатки некогда одного из мощнейших в мире океанских флотов, чьи флаги хорошо знали во всех частях света. Флагман эскадры, линейный корабль «Рутенбург», вооруженный 120 пушками и спущенный на воду всего пять лет назад, выглядел великолепно и считался самым боеспособным во всем флоте Империи. Утлегарь парусника неспешно выводил в воздухе замысловатые кривые, словно писал на невидимой воздушной бумаге письмо своей матери или возлюбленной. На кораблях только что пробили пять склянок – шла обыкновенная, размеренная и неторопливая жизнь.

В капитанской каюте флагмана бэттлшип-коммандер Мустоффель посмотрел на часы, затем задумчиво перевел взгляд на кучку пепла, лежавшую перед ним на серебряном подносе. Час назад он прочитал и тут же сжег письмо, полученное от специального курьера из столицы. Провал. Полный и чудовищный провал, который потерпела их организация, провал, который он должен был теперь проанализировать и осмыслить.

Сноу больше нет. Не стало верного и преданного друга, Учителя, Человека, который всегда был для Рэма образцом чести и служения Родине. По-видимому, темник был прав, подозревая кого-то из членов Координационного Совета. К сожалению, это предчувствие никак ему не помогло. Возможно также, что провал Организации произошел из-за каких-то ошибок, допущенных этим кавалерийским полусотником, как его там, Валери, кажется, звали? Если он был задержан Департаментом Государственной Стражи и раскололся на допросах, что практически неизбежно, учитывая методы, используемые Стражниками, то от него ниточка потянулась бы к Сноу и другим руководителям. Хотя последняя версия маловероятна – слишком мало времени прошло от момента исчезновения молодого кавалериста до момента ареста темника Сноу. В любом случае в настоящее время для Рэма было два варианта развития событий: либо о нем уже стало известно Департаменту, и тогда его арест – дело часов или суток. Если же Департаменту ничего не известно о нем, тогда дело приобретает интересный оборот – тогда игра еще не проиграна, тогда проигран только ее первый раунд. Если среди членов Координационного Совета был провокатор, то он не должен был знать о нем, бэттлшип-коммандере Рэме Мустоффеле. Именно в этом и состоял замысел темника Сноу, передавшего ему все рычаги управления Организацией и рассчитывавшего на него как на возможный резервный, запасной вариант. Теперь этот вариант становился основным.

В чем же была их ошибка? Вероятнее всего, ошибкой было послать за кровью дракона человека смелого, беззаветно преданного делу, честного, но совершенно не подходившего для подобной операции. Рэм отчетливо осознавал сейчас, что это была полноценная разведывательная операция, осуществить которую качественно мог только специально подготовленный и опытный разведчик. Разведчик, которому Рэм мог бы доверять. Бэттлшип-коммандер задумался – среди его друзей вряд ли найдется человек, обладающий столь специфическими знаниями и навыками. Хотя…

Они познакомились пятнадцать лет назад, во время Фаландского кризиса.

Фаландский архипелаг по итогам Большой Войны был объявлен демилитаризованной зоной и зоной свободного судоходства. Для Империи это имело огромное значение, ибо Фаландские проливы были основными морскими воротами севера, через которые имперские военные корабли и торговые суда могли выходить на просторы Северного моря, Западного океана и далее, вплоть до Нового Света включительно. Став зоной свободной торговли, эти острова бурно развивались за счет работы крупного морского порта Зееборг.

Запад, проигравший Большую Войну, вынужден был тогда пойти на эту уступку, однако всегда ждал случая, чтобы пересмотреть Фаландский договор хотя бы и в одностороннем порядке. Это дало бы уникальную возможность контролировать внешнюю торговлю Империи более чем на 60 %, диктуя ей свои, западные условия. Пятнадцать лет назад, когда Империя переживала тяжелый экономический кризис, Западу показалось, что время для изменения статуса архипелага настало. Безо всякого предупреждения в гавань Зееборга вошла соединенная эскадра Западных стран, в составе которой было 16 линейных кораблей, около двадцати фрегатов и еще до полусотни вымпелов, рангов от корвета и меньше. Этой армаде Империя могла противопоставить лишь восемь линейных кораблей и еще десять фрегатов, из которых только шесть были готовыми немедленно выйти в море, а остальные находились на той или иной стадии ремонта. Запад, традиционно исповедующий принципы гуманизма и справедливости, основанные на подавляющем военном преимуществе, предложил Имперскому правительству пересмотреть статус архипелага, отдав его под международную юрисдикцию трех Западных стран. В Петерштадте, крупнейшем морском городе на Севере, был собран специальный комитет по решению Фаландского кризиса, который возглавил тогдашний заместитель начальника генерального штаба, темник Сноу.

Рэм Мустоффель, тогда еще молодой корвет-коммандер, был одним из офицеров штаба флота, включенных в этот комитет. Представители Департамента Государственной Стражи представили свой подробный доклад о положении дел в Зееборге и на островах, однако, в силу специфики работы Департамента, в этом отчете акцент делался в большей степени на лояльность населения архипелага, их политические убеждения и ориентации, существующие там общественные организации и союзы и т. д. Это было очень интересно, но вряд ли могло помочь решить кризис.

После доклада, когда представители Департамента ушли, руководитель комитета встал и предложил собравшимся выслушать еще одно небольшое сообщение. Докладчика он не представил. Судя по виду, по манере держаться и говорить, он не имел отношения ни к армии, ни к государственной страже. Это был средних лет мужчина в сером одеянии с большим капюшоном, более чем наполовину скрывавшим его лицо, таким, как носят монахи некоторых орденов. Он встал и, подойдя к карте архипелага, заговорил негромким приятным баритоном:

– В настоящее время в гавани Зееборга сконцентрированы колоссальные военно-морские силы. В то же время с суши этот город практически не защищен. Для этого у строителей города не было никаких оснований: последние триста лет архипелаг не знал ни одной войны и ни разу не подвергался нападениям. Город практически открыт, если не считать деревянных ворот, запираемых на ночь, около которых ночью (только ночью) дежурят два вооруженных алебардами охранника, состоящих на жалованье городской управы. Вопрос только в том, как перебросить на остров значительные сухопутные силы, избежав при этом их уничтожения на этапе перехода морем. Это и впрямь серьезная проблема. Серьезная, но не неразрешимая. Мы предлагаем…