что князь Эшван внимательный спутник и хороший рассказчик, — я пожала плечами. — Что еще я должна ощутить?

— Сударыни, что-то случилось? — поинтересовался Дорван.

Айла деактивировала заклинание «сферы безмолвия».

— Нет, — она мило улыбнулась и откровенно солгала: — Эрику ударила мошка в глаз, попросила посмотреть.

И она тотчас потащила меня дальше, ускорив шаг, будто убегая от Дорвана.

— Сударыня Айла, поверните направо, нужный нам фонтан в ту сторону, — насмешливо крикнул Дорван.

Айла досадливо хмыкнула и выполнила совет. Вновь кастовав «сферу безмолвия», продолжила допрос:

— Значит, ты ничего не чувствуешь. Интересно.

— Да о чем ты?

Развела интриги на пустом месте!

— У пробужденного драконида тяжелая аура. Чем сильнее он, тем сложнее выдерживать его общество. Аура давит, а у регента и вовсе размазывает по земле, требуя подчинения. Ужасный вечер, я измотана! Сначала мерзкая гадалка, затем регент — мне орать хочется и одновременно плакать! Передозировка драконов, понимаешь?

Она ведь шутит? Ничего похожего я не испытала.

Наоборот, мне было уютно рядом с князем. Глупости, разумеется, ведь он опасен для моих тайн.

— А ты не реагируешь на драконидов, — с откровенной завистью произнесла Айла. — Повезло! Я бы тоже так хотела.

Хотела бы быть пришелицей из другого мира?

Мне захотелось рассмеяться. Только смех этот нервный, горький.

Еще одна проблема: не выдам ли я себя нетипичной реакцией на драконидов?

Глава 10

О новых встречах и старых знакомых

Вывод закономерен: нужно молчать о своей способности и быть аккуратнее. Последнее сложно, я ведь даже не подозревала, что у меня такая реакция. Точнее, нужной, как у всех, нет.

Или Айла путает и не все так страшно? Должны быть люди со своеобразным иммунитетом, или же существует механизм привыкания. Те тому же невесты драконидов должны как-то выносить присутствие женихов.

Или брак гостевой? Точнее, «прилетный»? Сомневаюсь.

Айла о чем-то задумалась и выглядела непривычно присмиревшей.

Некоторое время мы шли по Алой площади в молчании.

Длинная, широкая, в обрамлении ряда деревьев и храмового комплекса из нескольких величественных зданий, больше всего она поразила меня цветом плит под ногами: от ярко-алого до темно-красного цвета запекшейся крови.

— А ведь это не плиты? — я озвучила свою догадку. — Если присмотреться, то это сплошное гладкое полотно. Как стекло!

— Вы наблюдательны, госпожа Хайрес. Под ногами у нас одна гигантская плита, — ответил Дорван.

— Так необычно, из-за красного цвета и вытянутой формы напоминает драгоценный камень, — не удержалась я от комментирования увиденного. — Как строители добились подобной гладкости?

— Это не строители, — возразил Дорван. — Много веков назад здесь была равнина, благодаря множеству источников цветущая, несмотря на высокое содержание железа в почве. Однажды главам драконьих кланов вздумалось выяснить здесь отношения, и пламя ужасающей силы сожгло, расплавило все вокруг. Красный минерал в земле дал цвет спекшейся крови.

Дорван умел рассказывать. Перед моими глазами постепенно возникали картины прошлого.

Позже вокруг страшного места образовался город, ставший столицей империи Шаадор.

Площадь получила название Алой. Один из источников стал фонтаном под названием Фонтан Согласия. Считается, что именно здесь повздорившие драконы заключили мир и объединили кланы и земли, скрепив договор женитьбой детей…

Многоголосый торжествующий крик оборвал рассказ Дорвана.

— Что это? — Айла, испугавшись, вцепилась в мою руку.

— Похоже, первая кандидатка в хаисы нашлась, — сделал логичное предположение наш спутник.

— Шаадорцы! Поприветствуйте первую кандидатку в невесты принца Иссандра! — усиленный магией мужской голос прогремел над площадью, подтверждая слова Дорвана.

Айла на миг досадливо скривилась.

— В первый же день первая девушка с радужной меткой — это хороший знак, — с радостной уверенностью заявил Дорван.

Айла тихонько хмыкнула:

— Я читала, что кандидаток может быть и пятьдесят, но подходит-то одна.

— Вы правы, — нехотя согласился мужчина.

Обойдя очередную группку радостных горожан, мы увидели фонтан. Невысокий, с широкой круглой чашей, он показался бы ничем не примечательным, если бы не перекрещивающиеся струи, которые сильно напоминали рукопожатие.

— Фонтан Согласия, — торжественно объявил Дорван. — Вижу сударыню Намию и своего друга.

— О, а с кем это Намия? — напряжённо произнесла Айла. — Это ведь не виконтесса Орнеда Улиис? Вот же западня… Эрика, это она!

Изумрудное платье, низкая линия декольте, массивные украшения, объемная «корона» из кос — примечательная личность, а в моей памяти пустота. Я всматривалась в пышногрудую брюнетку, одной рукой прижимающую платок к глазам, второй бурно жестикулирующую, всматривалась — и не узнавала. А ведь должна была!

Вокруг обеих женщин, весело играя, вертелись дети: трое наших и трое чужих, похоже, дочери виконтессы.

— А где же наша благочестивая Вильма? — Айла принялась оглядываться.

— Благочестивая? — переспросила я.

И на меня нахлынули чужие воспоминания о семействе Улиис. Захотелось попятиться, чтобы не попадаться на глаза виконтессе.

Но было поздно.

— Айла, крошечка моя! — ласково воскликнула главная скандалистка и сплетница Тафрии, умеющая уничтожить репутацию дебютантки парой фраз. — А где твоя несчастная кузина Эрика?

Несчастная? Почему это вдруг? От вкрадчивого голоса виконтессы даже у меня, не знакомой с ней иномирянки, побежали мурашки по спине.

В воспоминаниях моей предшественницы Улиис — исчадие ада, которому лучше не переходить дорогу и даже лишний раз не попадаться на глаза. Выпотрошит. Метафорически, разумеется, но и так жертве приходилось несладко.

— Где наша бедная девочка? — продолжила приторно-сладко вопрошать виконтесса, приближаясь к Айле.

Я заметила, как дрогнула сжимающая маску рука. Сейчас кузина, наверное, жалеет, что ходила с открытым лицом, и ее сразу узнали.

— Вот… вот Эрика! — запинаясь, быстро сдала меня Айла.

Плавно-завораживающе, словно змея, виконтесса Улиис подошла ко мне.

— Моя хорошая, крепись. — Не по-женски тяжелая рука легла мне на плечо и больно сжала. — Твои родители погибли.

Ахнула Намия, вскрикнула Айла.

Земля качнулась подо мной, колени ослабли, горло будто невидимая рука сжала.

Так, стоп! Тихо! Тихо.

Погибли родители предыдущей хозяйки тела. Цинично, но этих людей я не знала и не любила. Печально, что умерли, но рвать волосы и биться в истерике? Лицемерие…

Я не желала зла им и при этом боялась, что однажды придется встретиться, и они поймут, что я не их дочь. Страшно представить, что они могли бы испытать, поняв, что вместо их ребенка — чужачка.

— Эрика, милая, крепись, не лей слезы, — виконтесса Улиис говорила с подчеркнутой печалью. — Смерть от изощренных пыток некромантов ужасна, но ты должна крепиться.

Айла всхлипнула — и бросилась к бледной Намии на шею.

Я же закусила губу до крови, окончательно приводя себя в чувство.

Странная дама. Зачем она говорит такое? Зачем ей чужие слезы? Это все равно, что причитая над раненым, тыкать ему в рану грязной палкой!

Скосив глаза, отметила жаждущее выражение лица виконтессы: