– Время смирения, дарисса, – в полголоса рассказывает Марк, – все кадеты в тренировочных залах сидят на попе, разыскивая внутренний покой. Встретить можно только дежурных, поэтому поспешим переодеться и слиться с толпой.

Последнее для меня маловероятно. Разве что обрезать волосы и перебинтовать грудь. Внутри пахнет домашним мылом, стоят лавки и на тумбах разложены стопки белой одежды. Наилий бесцеремонно разворачивает несколько, набирает стопку и несет мне.

– Это на выпускника, тебе должно подойти. Одевайся.

Принимаю одежду из его рук и кошусь на Марка. Генерал девятой армии, хитро улыбнувшись, шумно расстегивает молнию форменного комбинезона. Отворачиваюсь и сбивчиво бормочу.

– Может быть, есть ширма или отдельное помещение?

– Да, конечно, – отвечает Наилий, – на выход, Сципион.

– Ты мне предлагаешь в прачечной переодеваться? – хмурит брови Марк, но уходит вместе с Наилием через боковую дверь. Проклятье, зачем вдвоем? А кто мне поможет? Откуда я знаю, как надевать прямоугольный отрез материи? Со штанами все понятно, гетрами тоже. А где рубашка?

Ткань наощупь как хлопок, но эластичный, с добавлением синтетических нитей. Штаны – точная копия больничных, взорвавшихся вместе с сумкой и резиденцией генерала. В поясе гораздо шире, чем моя тонкая талия, поэтому заматываю их черной лентой, чтобы не упали. Отправляюсь искать рубашку и слышу деликатный стук в дверь.

– Можно?

– Нет.

После заминки из-за двери появляется Наилий. Вместо рубашки на нем тот самый отрез ткани, перекинутый через плечо, а штанины заправлены в гетры и крест-накрест перетянуты черными лентами. Никогда не видела ничего подобного. Кадеты в училищах на равнине одеты совсем иначе. Пока я прикрываю грудь руками, генерал оглядывает с ног до головы. Поджимает губы и произносит всего одно слово:

– Помогу.

Подходит ко мне и развязывает черный пояс. Штаны немедленно падают и чудом задерживаются на бедрах. Его Превосходство деловито щелкает застежкой белья, и оголяет мою грудь.

– Лямку на открытом плече будет видно, – словно извиняется он и набрасывает белую материю, ловко прихватывая импровизированную рубашку поясом вместе со штанами. Чувствую себя куклой, но ничего не могу сделать. Сама я так ловко ленты на гетрах не перевяжу.

Закончив, генерал отступает назад и придирчиво окидывает взглядом свою женщину в форме выпускника горного интерната. Не знаю, насколько я похожа на мужчину или не похожа на себя, но взгляд Наилия теплеет. Он улыбается и замирает от восхищения. Никогда так на меня не смотрел, даже в бальном платье с красивой прической.

– Странное чувство, – наконец, говорит он, – ты безумно хороша в белом.

Шагает ко мне и долго не решается обнять, касается кончиками пальцев щеки и продолжает.

– Но я не могу избавиться от мысли, что одета, как мужчина.

– Тебя это смущает?

– Скорее заводит, – отвечает Наилий и целует. Долго, жадно, заставляя забыть, где мы. Забирается под перекинутую через плечо ткань и ласкает, сжимает ладонью грудь.

– Пять фугасов на дорогу под колонну, – раздается голос Марка, – чрезвычайно двусмысленное зрелище.

Заливаюсь румянцем. Странно, на балконе во время бала от поцелуев генерала не краснела, а сейчас перед Марком стыдно.

– Давай, пошути про мужеложцев, – с угрозой в голосе говорит Наилий.

Генерал девятой армии дарит нам самую ослепительную из своих улыбок.

– Обязательно, но потом. Без нежных ушек дариссы. Я шапку принес, чтобы длинные волосы спрятать. И узнал, что мастер у себя. Избегался весь, пока ты тут…

– Шапку давай, – обрывает Наилий, протягивая руку.

Спешно натягиваю головной убор на скрученный в шишку хвост и прикрываю красные кончики ушей. Стараюсь не отставать от мужчин, пока они идут быстрым шагом через двор до другого здания. Невольно смотрю на покрытые шрамами руки Марка. Рубцов даже больше, чем у Наилия. Неужели, правда, отличительная черта всех старых воинов? Тогда, если генералы хотели остаться неузнанными, то, может быть, не стоило снимать комбинезоны?

– Да, мастер на месте, – говорит Наилий и морщится, – жжет сандаловые палочки.

Тяну носом воздух и с трудом улавливаю запах дыма. А генерал узнал. При других обстоятельствах заподозрила бы в нем мудреца, но память играет с нами в свои игры. Должно быть не один цикл начальник интерната вдыхает дым сандалового дерева. Прочно ассоциируется с ним этот аромат.

– Я первый, – шепчет Марк, смотрит на меня и прикладывает палец к губам, требуя тишины.

Да что же там за мастер, которого боятся два генерала? Марк произносит длинное и витиеватое приветствие, желая наставнику долгих лет и процветания интернату. Ответа я не слышу, только вижу, как меняется выражение лица полководца с доброжелательного на хмурое. Гостям не рады? Генерал жестом подзывает нас и кивает внутрь комнаты. Наилий берет меня за руку и ведет за собой.

С порога аромат сандала ощущается резче. Комната огромна, пуста и темна. На окнах плотные рулонные шторы, каменный пол выскоблен до блеска и кое-где прикрыт плетеными из соломы ковриками. В глубине на возвышении сидит, поджав под себя ноги, щуплый цзы’дариец. Голова гладко выбрита и только оставшийся на макушке хохолок заплетен в косу. Штаны так же как у нас заправлены в гетры и перевязаны ленточками, но зато на нем просторная красная рубашка с длинными рукавами. Глаза закрыты, на лице покой и умиротворение.

– Мастер, со мной Наилий, – тихо говорит Марк.

Начальник просыпается, окидывает нас взглядом из-под бровей и встает.

– Вижу. Равнинный беглец вспомнил дорогу в горы?

Голос сухой и ровный. Ни одной интонации, будто специально.

– Никогда не забывал, мастер, – начинает Наилий с почтением в голосе, но хозяин интерната жестом его останавливает.

– Рядом с тобой. Кто?

Съеживаюсь под внимательным взглядом. Пронзает насквозь. Угадывает ли грудь под белой материей? Видят несуществующие боги – она невелика и впервые я искренне этому рада.

– Наш спутник, – отвечает Наилий, – мы пришли просить крова и пищи…

– Это женщина, – рычит мастер, преображаясь за мгновение. Расслабленная поза перетекает в боевую стойку. Генералы реагируют по-разному. Марк выходит вперед и тоже встает в стойку, поднимая руки, а Наилий пятится назад, пряча меня за спиной.

Сейчас будет бой? Серьезно? Сколь угодно холодного приема ждала, но драка – это слишком.

Мастер срывается с места и перепрыгивает через голову, описывая телом круг. Набрасывается на Марка с градом мелких и быстрых ударов. Генерал защищается, наклоняясь и уворачиваясь так ловко, что я открываю рот от удивления. Кулак мастера не достигает цели, раз за разом скользя мимо или попадая в пустоту. Почему Марк не бьет в ответ? Ничего не разобрать в хаосе стремительных движений. Они напоминают то тигров, готовых растерзать друг друга, то кобр, стелющихся по земле, чтобы снова подняться и угрожающе зашипеть. Ни одного слова, только резкие выдохи и шорох подошв тапочек по камню.