—Да,—сказал Дронго,—я сейчас найду лекарство.—Он достал изчемодана упаковку растворимого аспирина, налил полстакана воды, бросил тудатаблетку. Подождал, пока она растворится, протянул стакан женщине. Ленаблагодарно кивнула и выпила залпом.

—О чем я говорила?...Ах,да! Мы поженились в восемьдесятвосьмом. Жизнь рисовалась нам в самых радужных красках. Все говорили, чтодиссертация Омара будет признана докторской, а не кандидатской. Представляете? Он к тому же решил вместе с друзьями открыть небольшой кооператив, чтобыразрабатывать программы для компьютеров. Они были тогда такие громоздкие, в нихеще мало кто разбирался. У нас родился Руслан, мы записались в жилищныйкооператив, купили машину...

Она обхватила руками голову и закрыла глаза. Дронго молчал,боясь нарушить ее откровенную исповедь.

—Мы даже не понимали, что происходит вокруг. В девяностомвдруг объявили, что меняют деньги. Омару как раз выплатили деньги за большуюкомпьютерную программу, причем в крупных купюрах. Вы, может, помните этот"павловский " обмен? Омар ездил по знакомым и друзьям, уговаривал ихвзять часть денег для обмена, меняли ведь только определенные суммы. Некоторыесоглашались, другие хотели за это получить свой процент. Разные попадаютсялюди. Вот в таких ситуациях начинаешь понимать, кто и что из себя представляет.

Она убрала руки, открыла глаза, поправила волосы—женщинаприходила в себя.

—Потом началась инфляция, скоро деньги уже ничего не стоили.Но мы чуть раньше успели сделать взнос, так что кооперативную квартиру получили.Знаете, как мы радовались. Весь город собрали на новоселье. Это был последнийкооперативный дом для сотрудников авиапрома, который построили в Воронеже.Августовские события девяносто первого не обошли нас стороной.

Омар не был коммунистом, он даже на многие комсомольскиесобрания не ходил, считая, что все это глупости и потеря времени. Но когда вдевяностом объявили о суверенитете России, он был первым, кто высмеял этудекларацию. При всех, не стесняясь. От чего свободна Россия, спрашивал Омар. Отсамой себя? Странно, что он понимал такие   вещи, а депутаты, собравшиеся вМоскве, не понимали. Вот когда у него и случились первые неприятности.Руководителем их конструкторской группы был этакий записной демократ. Онобвинил Омара во всех грехах, назвал его прихлебателем красно-коричневых. АОмар за это при всех дал ему по физиономии.

Лена тяжело вдохнула. Воспоминания давались ей нелегко.

—Потом этот поборник демократии прошел в депутаты. Его частопоказывали по телевизору. Он на митинги ходил, все твердил о народе, о новойжизни. В девяносто шестом его даже избрали вице-губернатором. А в прошлом году,как я слышала, посадили. Говорят, что это был самый коррумпированный в историиобласти руководитель.

В девяносто первом начались проблемы. Многих началиувольнять. Омар перешел работать на завод. Зарплату месяцами не платили. Я былатогда беременной. В марте девяносто второго Омар ушел с завода, решил, что егокооператив сможет нас прокормить. Но деньги тогда все больше обесценивались,цены непомерно росли. Было очень тяжело... Вы не курите?—вдруг спросила Лена.

—Нет,—ответил Дронго.

—Жаль,—коротко заметила она и вернулась к своему грустномуповествованию.—У меня тогда случился выкидыш. Мы никому об этом не говорили,даже его сестре. На нервной почве. Нам нужно было доплатить за квартиру. Ценынавсе росли, и построившая дом подрядная организация требовала оплаты в новыхценах. Омар брался за любую работу. В девяносто четвертом он даже решил поехатьс группой таких же бедолаг за кожей в Турцию, но покупка сорвалась. В девяностопятом они снова поехали и привезли какую-то некачественную кожу. А потомнесколько лет ее продавали, себе в убыток.

Она машинально открыла сумочку, словно надеялась найти в  ней сигареты, затем закрыла ее и невесело улыбнулась.

—Мать от меня сигареты прячет. Говорит, что много курю. Вобщем, мы как-то пытались продержаться. Аспирантуру Омар бросил, не до этогобыло. И потом, летом девяносто восьмого, позвонил мой брат и предложил Омаруснова поехать в Турцию, за новой партией кожи. Коля все сделал правильно, самвыбрал кожу, сам договорился. Мы взяли в банке кредит на двадцать тысячдолларов под залог нашей квартиры. Деньги получили в рублях. Омар снова поехали действительно купил хорошую кожу. Я надеялась, что теперь  мы сможем как-топодняться. Но если не везет, то уже не везет до конца. Когда Омар вернулся,объявили дефолт. Помните, что творилось в августе девяносто восьмого ? Я всевремя думаю о тех людях, которые так легко сыграли на человеческих судьбах. Омолодом премьер-министре, о его заместителях. Неужели они не понимали, чтоделают с людьми? С миллионами простых людей?

Дронго молчал. Да. история этой семьи—наглядная иллюстрацияк истории всей страны.

—Я когда вижу этого самоуверенного молодого человека,который был тогда нашим премьером, выключаю телевизор,—призналась Лена.—Хорошо,что здесь, на Украине, его почти не показывают. Ну так вот, за одну ночь долларподскочил во много раз, и никакая прибыль не могла даже покрыть наши убытки, неговоря уже о выплате банковского кредита...У вас правда нет сигареты?

—Нет.

—Может, у вас есть что-нибудь выпить?

—После аспирина лучше не пить,— мягко заметил Дронго,—темболее что вы сегодня еще принимали и снотворное.

—Верно. Мы тогда решили продать квартиру. Машину мы,конечно, сразу продали, но пришлось продавать и квартиру. Сняли временное жильев другом районе, решили перебираться в Киев. Но Омар все настаивал, что лучше  переехать в Москву.Он взял деньги и поехал в Москву. Там у него друзья были,Толя Потребеев и Витя Толкачев. Хорошие такие ребята. Только Омару опять неповезло. Он нарвался на каких-то проходимцев, ему продали квартиру, которая ужечислилась за другими людьми. Он отдал деньги —и все потерял...

Лена снова закрыла глаза. Она помолчала, будто собиралась смыслями, потом открыла глаза и взглянула на Дронго.

—Вот тогда я и решила: все, хватит! Сейчас я понимаю, что недолжна была так себя вести. Нужно было еще немного потерпеть, немного подождать.Но у меня уже не осталось никаких сил. К тому же мне казалось, что Омарвиноват, незачем было так настаивать на Москве. Ведь мои родные звали нас вКиев. Вот я, взяв Руслана, и уехала сюда.

Омар неоднократно приезжал, мы пробовали помириться, ноничего не получалось. Мама все время попрекала меня таким мужем, ставила впример Николая. Мне было обидно, я ведь выходила замуж за такого перспективногопарня. А оказалось, что он ничего не умеет, ничего не может. Даже семьюнормально обеспечить не мог. В общем, мы решили развестись. Омар был сначалапротив, но потом согласился. Мы развелись, я осталась в Киеве, а он уехал вМоскву. Потом он несколько раз приезжал в нам, говорил, что все устроит. Иснова уезжал.