Сестры никак не могли прийти в себя. И обе все время смотрели на Филипа сухими, покрасневшими глазами. Он буквально кожей чувствовал их взгляды. Но что они, черт возьми, от него ожидали? Чего они хотели? Чтобы он позволил монстру укусить Тару?

* * *

На следующий день Филип выкопал могилу. Он не понимал почему, но хотел сделать это сам. Даже от помощи Ника отказался.

Сестры спели любимую песню Дэвида, чем довели Ника и Брайана до слез. Затем все собрались в гостиной и открыли бутылку виски, которую Чалмерсы хранили на черный день. Сестры рассказывали об отце. Говорили о его характере, о его щедрости и набожности.

Филип просто слушал. Хорошо было наконец услышать их голоса и хоть немного вздохнуть после ужасных переживаний предыдущего дня. Да и сестрам нужно было выговориться.

Вечером, когда Филип сидел на кухне, допивая виски, Эйприл подошла к нему.

– Знаешь… Я хотела поговорить с тобой… о том, что случилось.

– Забудь, – сказал Филип, вглядываясь в карамельную жидкость в бокале.

– Нет… Мне следовало сказать раньше… Наверное, меня просто все это слишком потрясло.

Он посмотрел на нее.

– Мне жаль, что все случилось именно так. Жаль, что тебе пришлось на все это смотреть.

– Ты сделал то, что должен был.

– Наверное… Я очень привязался к твоему папаше, он был замечательным человеком. Прожил долгую и достойную жизнь.

– Я думала… я не знала, что это будет так больно. Хоть и понимала, что этот день настанет…

– Никто не может быть к этому готов.

– Да, но такое… Я все еще пытаюсь осознать это.

– Да уж… Я считаю… люди не должны… – он не смог закончить.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Эйприл. – Все, что я хотела сказать… Я ни в чем тебя не виню.

– Спасибо.

Она бросила взгляд на его стакан.

– Еще осталось?

Филип вылил в стакан остатки виски из бутылки.

– Как твоя сестра?

– В каком смысле?

– Она, кажется, не…

Эйприл закивала.

– …не может тебя простить?

– Что-то вроде того.

Девушка печально улыбнулась.

– Она до сих пор не может забыть, что я как-то украла у нее пару долларов, когда мы еще учились в школе.

* * *

За следующие дни сформировалась новая смешанная семья.

Эйприл справлялась с горем несколько лучше, чем ее сестра. Тара убрала вещи отца и переехала в его спальню, а Филипу оставила свою старую комнату. Там он устроил для Пенни милый уголок с игрушками и раскрасками, которые нашел на верхних этажах.

Девочка привязалась к Эйприл. Они проводили вместе целые часы, исследуя верхние этажи, играя в прятки и в карты и придумывая, как растянуть подольше скудный запас провизии.

* * *

Полчища ходячих мертвецов понемногу отошли от дома, и теперь можно было даже выходить на разведку в поисках провизии в соседних домах. Филип заметил, что Брайан стал намного смелее. Он все чаще ходил с ним на вылазки. Ник обустроил себе комнату в одной из квартир на втором этаже – притащил туда мебель, книги и журналы. Основную часть времени он проводил за работой: рисовал карту района, причем на удивление точную, учитывая, что Ник руководствовался лишь тем, что мог увидеть с балкона. В свободное от работы время он читал Библию и размышлял об участи, постигшей человеческий род.

Через несколько дней Ник довел до ума мостик между зданиями: связал веревкой лестницы, листы фанеры и доски, какие смог найти. Правда, это хлипкое сооружение выглядело так, словно вот-вот рассыплется. И все-таки Ник набрался мужества и осторожно прошел по мостику на крышу соседнего дома, а оттуда проложил себе путь по улицам до магазина Дилларда.

Когда он стал возвращаться с полными руками сладостей, его встречали, как героя. Ник приносил конфеты и орехи, теплую одежду, новую обувь и канцелярские товары, дорогие ручки, газовую походную плитку, атласные простыни, роскошное белье и игрушки для Пенни. Даже Тара светилась при виде сигарет. Но для Ника в этих вылазках было еще кое-что важное, и поделиться этим с остальными он пока не мог.

* * *

Через неделю после смерти Дэвида Чалмерса Ник позвал Филипа с собой. Филип был не в восторге от этой идеи, ссылаясь на хрупкость самодельного моста, но проблема была не в этом. На самом деле Филип просто боялся высоты.

– Ты должен это увидеть, Филли. Весь этот район – сплошная золотая жила!

В конце концов Нику удалось уговорить товарища, и, тихо ругаясь, Филип взгромоздился на мостик. Добравшись до противоположной стороны, парни спрыгнули на крышу и спустились по пожарной лестнице, а затем незаметно проскользнули в смежное здание через открытое окно.

– Уже недалеко, – сказал Ник. – Сюда, сразу за парковкой.

Поворот за угол. Мимо опрокинутого торгового автомата. Вверх по короткому лестничному пролету. Через металлическую дверь и… перед Филипом распахнулся огромный новый мир.

– Святая Богоматерь…

Пешеходный мостик был завален хламом и вонял мочой, стены забрызганы грязью, но… но вид отсюда открывался потрясающий. Ник остановился. С высоты в тридцать футов они смотрели на город. Пусть город и мертв, но такого Филип не видел никогда.

– Здорово, правда?

– Потрясающе! Если бы не было этих монстров, я бы привел сюда Пенни.

– А вот и то, что я хотел тебе показать, – Ник направился к южной стороне перехода.

– Ты видишь тот автобус? Через полквартала?

Филип всмотрелся и увидел огромный серый автобус на обочине.

– Смотри выше передней двери автобуса, рядом с зеркалом. Видишь отметку?

Филип увидел нарисованную красным спреем пятиконечную звезду.

– И что это?

– Безопасная зона. Короче, там можно спрятаться.

– Что?

– Я проложил себе путь вниз по улице и обратно сюда, – отвечал ему Ник с невинной гордостью ребенка, показывающего отцу самодельную гоночную модель. – Вон там – парикмахерская, чистая как стеклышко, безопасная как банк, с открытой дверью. Я отметил места, где можно спрятаться, если вдруг попадешь в передрягу с этими засранцами.

Филип ошеломленно посмотрел на товарища.

– И ты сам все это сделал?

– Да…

– Твою ж мать, Ник… нельзя ходить туда одному!

– Филли…

– Нет, нет, никакого «Филли», дружище. Я серьезно. Я не хочу потерять и тебя тоже. Понимаешь? Я не шучу.

– Окей, окей. Ты прав. Я понял.