половина 1988 и начало 1989 года стали в Советском Союзе временем культурного и творческого подъема – толстые литературные журналы и крупнотиражные газеты наперегонки публиковали сенсационные материалы о запретных ранее страницах истории, романы и мемуары прежде запрещенных авторов, дневники и рукописи, многие годы погребенные в секретных архивах. Писатели и журналисты спешили выпустить в печать все накопленное за десятилетия цензурных запретов. Кумулятивный эффект всего этого был громаден – освобождение свободной речи от десятилетних оков и штампов. Не все публикации отличались той же силой, что «Ленин в Цюрихе», но каждая бросала вызов окаменевшему пропагандистскому канону и разрушала старое мировоззрение. Суконный, лживый партийный дискурс сменился настоящим интеллектуальным пиршеством, буйством неожиданных идей и предложений, непостижимым для многих разномыслием. «Какое обилие мыслей и талантов в России, когда свобода! – восторгался Черняев в своем дневнике. – Одно это уже – великое завоевание, которое навсегда войдет в историю, даже если с собственно перестройкой ничего не выйдет». Черняев, чуткий к эволюции своего шефа, отметил аналогичный сдвиг у Горбачева. «М. С. думает об этом. Не исключает провала. Хотя весь он – в страстном порыве…», – записал Черняев после Пицунды[182].

Порыв оставался сильным и искренним. Горбачев взял на себя миссию дать своей стране и народу «всеобщие ценности» и свободы, которых они никогда прежде не имели. Он хотел продолжать освобождение советских людей от диктата государства, сделать их «хозяевами заводов и земли», передать власть от партийного аппарата «Советам», национальным республикам и муниципальным и местным органам. Генсек-идеалист так увлекся своим новым проектом, что проигнорировал очевидные исторические уроки, которые давала всемирная и русская история. По-видимому, Горбачев не нашел времени прочесть и обдумать книги о Великих реформах в России в период с 1861 по 1881 годы. Царь Александр II освободил крестьян и предоставил гражданские права широким группам русских и нерусских народов. Это вывело Россию из крепостнического плена на путь быстрой модернизации, но в то же время вызвало быструю и опасную радикализацию образованной молодежи. Абсолютистское государство и бюрократия не смогли найти общий язык с интеллигенцией и общественностью. Нигилизм, анархизм и утопический социализм обрели популярность. Враждебная России периферия империи тоже подняла голову, Польша восстала, а группа революционеров объявила войну царю и убила его 1 марта 1881 года. Британский историк Доминик Ливен, потомок аристократического рода ливонских рыцарей, служивших верой и правдой российской короне, писал в 1994 году о горбачевских реформах как о поразительном повторении ошибок прошлого. По его словам, «знание целей, стратегии и дилемм Александра II позволило очень точно предсказать многие проблемы, с которыми предстояло столкнуться Горбачеву»[183].

Другие великие авторы тоже могли бы многому научить Горбачева. Вот что писал Алексис де Токвиль, французский консервативный мыслитель, о падении Старого порядка во Франции (фр. Ancien Régime) в 1789 году: «Только какой-нибудь великий гений может спасти властителя, который пытается облегчить участь своих подданных после долгого угнетения. Зло, которое они терпеливо сносили как неизбежное, кажется нестерпимым, едва лишь им приходит мысль от него избавиться»[184]. Это серьезное предостережение об опасности внезапного высвобождения массовой энергии после десятилетий диктатуры. То, что происходило в 1988 и начале 1989 года, особенно всплеск национализма и недовольства состоянием экономических дел как в Восточной Европе, так и внутри СССР, стало первым проявлением этого эффекта. Горбачев не мог не видеть признаки надвигающейся бури. И все же он с поразительной уверенностью бросился ей навстречу. Весной 1989 года революция, задуманная Горбачевым и узким кругом его помощников, обрела самостоятельную жизнь. Корабль вошел в зону шторма, время для «теоретизирования» прошло. В марте 1989 года 400-страничная книга Горбачева «Перестройка: проверено жизнью» была готова к печати. Ее так никогда и не опубликовали. События вскоре превзошли все, о чем советский лидер писал или даже воображал.

Горбачев рассчитывал, что внешняя политика разрядки покончит с угрозой ядерной войны и создаст более благоприятные условия для перестройки. Он стремился завершить холодную войну и открыть Советский Союз для технологий и идей Запада, чтобы ускорить модернизацию и внутренние реформы. Однако с началом 1989 года он не достиг ни одной из своих целей. Наоборот, его внутренние преобразования стали подрывать экономическую стабильность и провоцировать национализм и сепаратизм. В наследство от Андропова ему досталась огромная власть, которая позволила ему запустить радикальные изменения в экономике и политике. Но продолжение перестройки он видел в передаче полномочий «народу». В результате его реформ экономические рычаги, которыми прежде управляли центральные органы власти, оказались у местных предприятий. Затем он решил передать политические рычаги от Политбюро к Съезду народных депутатов, от местных партийных организаций к местным Советам. Менее чем за два года этот курс дестабилизирует советское государство, разрушит его финансы и сделает отца перестройки «учеником чародея», неспособным контролировать те громадные силы, которые он выпустил на свободу.

Глава 3

Революции

Кто сеет ветер – пожнет бурю.

Книга пророка Осии,

глава 8, стих 7

ГУДБАЙ, ЛЕНИН!

26 марта 1989 года 172,8 миллиона граждан Советского Союза проголосовали на выборах Съезда народных депутатов. Впервые с 1917 года против партийных кандидатов выступили независимые, и многие из них одержали победу. Это были первые конкурентные выборы в коммунистическом мире. По числу депутатских мест – 2550 – съезд в пять раз превосходил Конгресс США и был втрое большим, чем распущенное Лениным в январе 1918 года Учредительное собрание.

Депутаты избирались по трем куриям. Одна треть – прямым голосованием по всей стране. Вторая – от национально-территориальных округов, отражающих многонациональный состав СССР. Наибольший блок среди советских республик был от РСФСР – 403 депутата. За ним шла густонаселенная Украинская ССР, на которую приходилось 143 места. Малые автономии, такие как Крым и Тува, выбирали по одному депутату. Последнюю, третью курию формировали «общественные организации», представляющие