потом вдруг удивился, засомневался, но на такие вопросы не отвечают дважды.

– Тогда тебе нетрудно на мне жениться.

– Ты права, процесс женитьбы не слишком затратный, но ответственность…

– Никакой! – перебила Эри. – Просто стань моим нелюбимым мужем и увези отсюда. Я умею быть незаметной, знаю эти края и буду хорошей спутницей, обещаю. Ну, так что ты думаешь?

Два глубоких вдоха добавили убедительности голосу.

– Давай поступим так, – сказал Джек. – Завтра утром я уезжаю в Шии-Лар, там нужно разобраться с другой невестой и помешать другой свадьбе. Потом я вернусь, мы найдём моего пропавшего друга и все вместе сбежим. Всё как ты хотела, только пункт с женитьбой мы из плана вычёркиваем.

– Ну да, конечно. – Эри хмыкнула. – А в пути я обязательно встречу кого-нибудь и потеряю голову от любви. Ты пойми, нужно как можно больше несовпадений!

Джек понимал. Он, бывало, дольше бился над менее абсурдными задачами, а для сегодняшней его внутреннее чутьё подсказывало только один ответ.

– Всё это время мне хочется сказать «почему бы и нет». Чёрт… так почему бы и нет?

Эри заулыбалась.

– Обещаешь на мне жениться?

Если утром всё это окажется сном, Джек совершит какой-нибудь хороший поступок.

– Обещаю.

– Обещаешь никогда не прикасаться ко мне?

Он посмотрел на их сцепленные пальцы.

– Это другое. – Её щёки порозовели. – Я имею в виду не прикасаться как мужчина, с целью создать потомство. К другим женщинам ты можешь прикасаться сколько угодно, меня это не заботит.

– Благодарю сердечно. Да, обещаю.

– Обещаешь никогда в меня не влюбиться?

Джек не сдержал улыбку.

– Не могу, – ответил он.

– Но… Это главное условие.

– Любовь – слишком тонкая материя, ей нельзя управлять. Скажи, принцесса, ты сама уверена, что осилишь эти правила игры?

– Я хочу жить, – повторила Эрисфея. – Пообещай, что не влюбишься.

– Нет.

– Ладно, тогда я обещаю, так даже надёжнее.

Удовлетворённая, она запустила руки в песок рядом с ножкой стола и выудила оттуда шкатулку: изящную, с фигурками жуков на крышке. Их глазки-рубины загадочно сверкали в свете факела. Эри достала из шкатулки два тонких золотых браслета.

– Мы скрепим наш договор.

Она потянулась к запястью Джека, но тот отдёрнул руку.

– Ты осознаёшь, как это романтично?

– Правда? – Пожав плечами, Эри опустила цепочку в его ладонь. – Мне нравится твоя бдительность. Не зря я тебя выбрала, северный рассказчик.

Джек зацепил браслет вокруг запястья и строго посмотрел на теперь уже неминуемую невесту. Завтра он пожалеет. С рассветом и до конца жизни.

– Предлагаю прямо сейчас установить некоторые правила. – Он выразительно прищурился.

– Согласна.

– Ты будешь называть меня Джеком.

Кивок.

– Больше никаких подарков.

Кивок.

– И никаких встреч в оранжевом полумраке.

Кивок.

– Ты будешь ступать, выверяя каждый свой шаг. – Джек собрал всё красноречие рассказчика. – Будешь избегать высоких стен и глубоких рек, не заговоришь с подозрительным человеком и не выйдешь на улицу в шторм. Ты будешь беречь себя, как самое ценное в этом мире сокровище, принцесса Эрисфея, потому что если я овдовею, то никогда тебе этого не прощу.

8. Северная невеста

Сказка про Алису

Девятнадцать месяцев назад

Сентябрь. Осень наступает, а лето не желает уходить. Спор красок, погоды, света и сумрака. Время, когда пальцы мёрзнут, а спина потеет.

Может, конечно, всё это от волнения.

Саймак распахнул плащ и засунул руки в карманы.

– Уже стемнело! Скоро, совсем скоро.

Горк мерил шагами лужайку: десять в одну сторону, десять в другую – мельтешил перед глазами. Если, конечно, про человека размеров Горка можно сказать «мельтешил». Скорее, заслонял собой и небо, и гору, и диск полной луны на небе.

– Да, скоро, – не сразу ответил Саймак.

– Соскучился по нашей принцессе, сил нет! – пожаловался Горк в восьмой раз за последние часы.

– Да.

– И Тони хочется увидеть, и Сэма.

– Да.

– И Джека!

Кроме них, у подножья горы перед замком никого не было. Искария считала собственный сон важнее встречи с внучкой. Король и королева позволили себе отсутствовать. А Саймак молчаливо недоумевал, как его угораздило затесаться в торжественную делегацию из двух человек. К счастью, он отговорил Горка собрать здесь сотню людей с фонариками, аргументировав это словом, которое когда-то выучил у Джека, – стресс.

Воздух неподалёку засеребрился. Саймак заворожённо (после он будет это отрицать) наблюдал, как пустота начала клубиться. Как любой другой человек, Саймак вдруг захотел сам испытать подобное, но тут же об этом забыл.

– Не проболтайся, – в последний раз предостерёг он Горка.

– Но… ох, не знаю я, такие чудесные же новости!

– Вот закончится особенное полнолуние, Гриана свяжет свою таинственную тайну. – Саймак закатил глаза. – Грэйс с Тарквином вернутся завтра утром и сами всё расскажут.

От досады великан покраснел.

– Я постараюсь, – неубедительно пообещал он, – честно, изо всех сил буду стараться держать язык за зубами, но оно так и прёт из меня!

Времени на споры не осталось. В клубах искрящейся пыли угадывались очертания: прядь золотых волос, чья-то спина, рука, сжимающая стеклянный шар. Затаив дыхание, Саймак считал.

Три человека.

Они уже были здесь, осматривались по сторонам. Сейчас будет радость узнавания, возгласы, объятия… Из четырёх человек, которых называл Горк, только трое. Может быть, всё дело в том, что Саймак не ответил на последнюю реплику?

– Да, и Джека, – тихо пробормотал он, но это уже ничего не изменило.

Почему бы и нет.

Фраза навязчивой песенкой засела у Джека в голове. Прежде он считал себя чемпионом по противоречивости, но теперь бил собственные рекорды. Желание никогда не связывать себя обязательствами, недоумение, как же его угораздило так вляпаться, и радость от того, что у него будет своя, настоящая, собственная жена, прекрасно уживались вместе. Пусть её нельзя любить (ни в каком смысле этого слова), это Джека не заботило. В конце концов, не любить гораздо легче, чем любить.

Ночь была короткой, но проснулся Джек до рассвета. Организм не желал отдыхать – организм хотел собираться в дорогу. Этот вид медитации Джек изобрёл для себя недавно и стал регулярно практиковать, называл его «поднимать якорь».

Вывалив на кровать содержимое рюкзака из другого мира, Джек осматривал вещи и аккуратно складывал их обратно. Три его изданные книги отправились на дно – для устойчивости. Дальше – письма и фотоальбом от родителей Тони; новые очки для друга хранились в боковом кармане – в одном из тех футляров, которые можно без страха бросать под копыта дикого табуна. На фотоальбом Джек положил огромные садовые перчатки для Горка. Дальше он обычно насыпал конфеты