для короля Левари, но они с Фред прикончили калорийный запас за несколько вечеров. Для Сэма Маршалла Джек приготовил десять пар ортопедических стелек и ключ от его дома. Их дома, того самого… Из всех сокровищ рюкзака именно ключ Джек дольше всего сжимал в ладони, пока металл не нагревался.

Для Саймака и Тарквина он выбрал шахматы: дорожный набор, но с искусно вырезанными фигурами и доской из трёх видов дерева. Если братья снова вздумают играть друг против друга, пусть без лишних заговоров двигают фигуры на доске. Коробку Джек взял двумя пальцами и быстро отпустил, дерево показалось холодным на ощупь. Он ещё с детства невзлюбил шахматы, а с недавних пор игра и вовсе вызывала отвращение.

Для Грэйс подарка не нашлось. Джек долго думал, чем её порадовать, бесцельно бродил по магазинам и рассматривал полки, но ничто не казалось уместным. За два дня до полнолуния он увидел смешную пижаму с рисунком из вафельных рожков – когда-то Грэйс любила такие. Джек уже попросил завернуть её, а потом подумал: вдруг Тарквин предпочитает шёлк и кружева? Что-то неразборчиво пробормотав, он ушёл без покупки…

Вот на кровати осталась лишь одна коробочка, перевязанная лентой. Для Сэми. Её Джек спрятал в карман, а рюкзак вместе со своим плащом отнёс Фред и велел охранять в его отсутствие.

Морн позволил ему отправиться на свадьбу судьи Шеира и северной принцессы. Морн как будто бы многое ему позволял, прислал нарядный костюм и отдал именное приглашение. Он даже позаботился, чтобы у Джека, гостя в этих краях, был сопровождающий. Только лучше бы Джек путешествовал один.

Под аркой, на выходе со двора, его ждал Мильхор с двумя запряжёнными лошадьми. Из всех новых знакомых Джека ему достался тот, с которым связывала самая крепкая взаимная неприязнь.

– Это ты мой проводник? – уточнил Джек, с надеждой озираясь по сторонам.

Мильхор вскочил на лошадь и оттуда, сверху, бросил:

– Нет. Это я отправляюсь по делам, а ты, северянин, можешь молча и незаметно следовать за мной.

– Весёлая нас ждёт поездка, – буркнул Джек. Он перебросил через спину лошади сумку и связку бурдюков с водой, после чего, ругая себя за отсутствие практики и природного изящества, неуклюже забрался в седло. Снова осмотрелся, но и площадь перед дворцом, и улица впереди пустовали. – Почему так безлюдно?

Послышался тяжёлый вздох. Очевидно, за те десять секунд и футов, что они проехали, Джек уже успел надоесть попутчику.

– Сегодня начинаются три дня верховного суда, – нехотя пояснил Мильхор и припустил лошадь.

Пока Джек думал, чем отличается верховный суд от страшного, они выехали из Тартесса. Их провожали лишь поскрипывание ставен и шёпот ветра, который гонял тонкий шлейф песка по пустым улицам. Джек невольно сравнил тишину города с безмолвием нижних этажей дворца. Будто бы столетия назад пустыня не остановилась, а заключила в свои объятия весь город вместе с жителями.

Встряхнув головой, Джек продолжил разговор.

– Неужели судить будут всякого, кто выйдет на улицу? – спросил он с нервным смешком. – Жаль, что мы уезжаем и пропустим всё веселье. Или не жаль? Или нам повезло унести ноги?

После череды вопросов Джек прикусил губу, чтобы не добавить «ну Мильхо-о-ор».

Недовольный проводник ехал впереди: в линии накидки, что защищала его голову от солнца, угадывалась неприязнь. И это он ещё не узнал о свершившейся помолвке!

Наконец, Мильхор сподобился ответить:

– Морн вершит будущее для всех восьми провинций. Мелкие нарушители, воры, убийцы, странники… Через три дня им уже не придётся гадать и страшиться наказания. Определённость, даже в смерти, всегда предпочтительнее. Верховный судья также выслушивает жалобы всех желающих. Если кто-нибудь выскажет претензии к тебе, северянин, Морну придётся вынести приговор.

Чего-чего, а определённости в смерти Джек точно не желал.

– Оправдательные приговоры ведь тоже случаются?

– Случаются. Но если обвинение прозвучало, кто-то будет наказан: либо виновный, либо ложно обвинивший.

– Хлопотно всё это, должно быть…

Джек представил, как две колонны – жалобщиков и почти приговорённых – уныло тянутся к крылатому трону. Такие мероприятия стоит обходить стороной – как и людей, которым нравится жонглировать чужими судьбами.

– Не слыхал, чтобы судья жаловался, – бросил Мильхор и тут же ускорился, точно хотел оставить неосторожные слова далеко позади.

Их расплющило под копытами, занесло песком. Но интонация заразила воздух и едким облаком окружила Джека. Он догнал Мильхора, но, бросив короткий взгляд на его профиль, спросил только:

– Долго нам ехать?

– Вечером будем на месте.

Это было последнее, что Мильхор сказал. Выбирая дорогу по рельефу дюн и призрачным очертаниям вдали, он молча ехал вперёд. Несколько часов спустя Джек уже и сам мог предугадать, во что превратится то или иное дрожащее в горячем воздухе марево. Им встречались гранитные нагорья, поросшие полынью и тамариском, гладкие или ажурно разрисованные пещерами. Иногда среди песка вырастали целые скопища городов, но путь пролегал в стороне от людей, и Джек, сворачивая шею, издали рассматривал – сравнивал линию крыш с Тартессом, с Элмуром, с собственными представлениями.

Иногда точка на горизонте превращалась в такого же всадника или целый караван. Джека жгло любопытство. Разминувшись с очередной вереницей, он пообещал себе обязательно растянуть встречу со следующим караваном и подробно обо всём расспросить: откуда и куда направляются, что в тюках, а что в повозках, почему нет женщин, почему лошади, а не верблюды (и водятся ли тут вообще верблюды)?

Но следующие погонщики оказались стражниками из Тартесса в красных одеждах, и «товаром» их была пешая колонна скованных цепью людей. Командир отряда затормозил и перекинулся парой слов с Мильхором, и Джек без дополнительных вопросов понял, что направляются заключённые на верховный суд. По его шее скатилась капля пота – куда холоднее тех, что появляются от усталости и палящего солнца.

Они продолжили путь. Джек поравнялся с Мильхором, но тот удержался от новых легкомысленных комментариев. И тогда Джек заговорил сам.

Назвался рассказчиком – рассказывай. О таинственных лесах, где водятся волшебные светлячки, о любви и дворцовых интригах, драконах, о принцессе, которая вообще-то должна встречать рассветы с достойнейшим из всех, а не выходить замуж невесть за кого…

Границу Шии-Лар прочертила неширокая речка в размытом ущелье. Начиналась она в горах провинции Лиловых Дождей и оттенок имела соответственный; в месте перехода река вильнула, и путники поехали вдоль берега. Ландшафт менялся. Зыбкий песок постепенно вытеснял твёрдый грунт, а вместо сухоцвета всё гуще зеленела трава. Пользуясь близостью воды, гуще росли и города.

Теперь Джек рассказывал о реке – другой реке, что делила холмы и поля прекрасной северной страны. Он вспоминал путешествие, совершённое – невероятно! – почти пять