Они вышли на крышу. Есеня оглядывалась по сторонам, не понимая, куда идти дальше.

– Здесь он работает, – пробормотала она. – А живет где?

Меглин махнул рукой в сторону строения, стоящего в центре крыши – будущего пентхауса. Там в окне горел свет…

Первым в пустое помещение вошел Меглин, за ним, с опаской, – Есеня. Осмотрелись. Увидели раскладушку, расшатанный столик, стул, старый телевизор. Рядом с раскладушкой – стопка книг о птицах…

Есеня подошла к раскладушке, и вдруг услышала за спиной сдавленный хрип. Обернулась – Меглин лежал на полу, тело сведено судорогой, глаза закатились. Девушка бросилась к нему:

– Что мне сделать? Где твои лекарства?

Кинулась обшаривать карманы, искать таблетки. Но в карманах было пусто. Есеня схватила телефон, стала быстро набирать номер – и тут чьи-то сильные руки схватили ее, подняли в воздух; телефон полетел на пол.

Это был Высотник. Он держал девушку за шиворот и тряс, словно тряпичную куклу. Есеня выгнулась, схватилась двумя руками за его руку, пробуя ослабить хватку. Тогда убийца ударил Есеню головой о стену, и она на несколько секунд потеряла сознание.

Очнулась Есеня уже на краю крыши. Внизу простирался город, горел закат.

– Смотри… – прошептал ей Высотник в самое ухо.

И резко двинул рукой, сбрасывая девушку в пропасть. Повинуясь какому-то инстинкту, в последнюю секунду она одним взмахом расстегнула молнию и выпала из толстовки. Убийца потерял равновесие и… сорвался. Последнее, что заметила Есеня, – его лицо, которое выражало не страх, а облегчение.

Но и сама она, упав на скос крыши, не смогла найти опору и заскользила к пропасти. Ноги Есени уже повисли над бездной, но в последний момент ее удержала чья-то крепкая рука. Это был Меглин.

– Так ты… притворялся?! – в ярости воскликнула Есеня. – У тебя не было приступа? Он же мог меня…

– У меня бывают приступы, – сказал сыщик, ставя ее на ноги. – Любви к людям. Но в последнее время все реже. И потом, я же твой тренер. А тренироваться надо изо всех сил, ты сегодня слышала. Ладно, пошли за толстовкой. А то пропадет; жалко, она тебе идет. А не пропадет – тоже жалко: найдут, вопросы начнутся…

Когда они шли к машине, Есеня сказала:

– Перед началом дела ты моешь руки. А что ты делаешь, когда…

Она не договорила, но он понял. И ответил:

– Покупаю кактусы. Ты, кстати, тоже можешь купить. Свой первый…

В комнате для допросов второй следователь, Худой, спросил:

– Есеня Андреевна, вы тогда уже поняли, что он вами манипулирует?

Увидев удивление на лице девушки, объяснил:

– Он вас подставлял буквально на каждом деле. Заставлял убивать, если называть вещи своими именами. А вы ему огурчики-помидорчики… А чтоб вы не дергались, он перед вами дело матери держал, как морковку. Он ведь мог вам сразу все сказать, верно?

Есеня рассмеялась Худому в глаза:

– Вы ни хрена не поняли. Чем таскать ребенка через реку на спине, лучше один раз научить его плавать. Доходит?

Сидя в машине Меглина, Есеня рассматривала гильзу, которую ей дал сыщик. Спросила:

– Откуда у тебя эта гильза?

Он промолчал. Тогда она сказала:

– Знаешь, что я думаю? Что это все как-то связано. Отец, псих, который убил маму, и ты.

Сыщик, все так же глядя на дорогу, сказал:

– Приближаешься.

– К разгадке?

– К краю…

Придя домой («в здание», как она признавалась Меглину), Есеня первым делом заглянула в комнату отца. Он спал. Тогда она прошла в кабинет и стала доставать один за другим фотоальбомы из шкафа. Здесь были сотни фотографий, на которых отразилась вся жизнь прокурора Стеклова. Есеня смотрела их не только с лицевой, но и с обратной стороны – читала подписи.

На очередной фотографии был запечатлен пикник: отец в компании друзей. На обороте аккуратным отцовским почерком выведены фамилии. Среди них его собственная: «А. Стеклов». А рядом другая: «М. Огнарев»…

У самой границы дорога всегда становится шире.

Метод

Начало девяностых. Школьный кабинет. Учительница объясняет детям:

– Со дня этих событий прошло сорок лет, но мы помним и чтим подвиг Зои. Сейчас я покажу вам фотографии. Страшные фотографии, ребята. Но я считаю, что вы должны это видеть. Подумайте, что чувствовала эта девочка. Она была ненамного старше вас. Смотрите. И помните. Ее тело провисело так месяц. А под Новый год пьяные немцы раздели ее, уже мертвую, и кололи штыками.

Класс потрясенно смотрит на фотографии, вывешенные на доске. Один мальчик быстро перерисовывает тело повешенной Зои Космодемьянской в тетрадку.

В комнате для допросов Худой выложил на стол несколько папок с делами.

– Знаете, у меня по этим бумагам складывается впечатление, что он был жулик, – заметил он.

– Кто, Меглин? – поразилась Есеня.

– Ну да. Если не хуже. Смотрите – большинство обвиняемых он устранял на месте. Зачем? Чтобы их допросить не могли?

– Да, только после этого убийства прекращались, вы не забыли?

– Мы не знаем, почему. Настоящие убийцы могли скрыться или затаиться… Да что угодно! Разве мало было случаев, когда сажали не тех? Я понимаю, вы… сблизились, но посмотрите со стороны: алкоголик, наркоман, сумасшедший… Он просто водил всех за нос, выдумал какой-то метод…

– Не смейте так говорить! – закричала на него Есеня.

Но Худого было нелегко сбить. Он продолжал как ни в чем не бывало:

– …Которого никто не понимал, что это за метод, в чем он…

Тут старший напарник Худого, которого Есеня мысленно окрестила Седым, негромко кашлянул, и Худой сразу умолк.

– Есеня Андреевна, я не одобряю пыла моего коллеги, – сказал Седой, – но разделяю его недоумение. Начиная с дела Цветкова вы работали с Меглиным почти на равных, а иногда и заменяли его. Без малейшего ущерба для дела. Безо всякого метода.

Есеня усмехнулась и покачала головой:

– Начиная с дела Цветкова я сама пользовалась Методом…

Войдя в то утро в жилище Меглина, Есеня улыбнулась: наведенный ею порядок все еще сохранялся. Из ванной доносился шум воды. Есеня зажгла плиту, поставила кофе.

И вдруг увидела, что на диване спит девушка. Из-под одеяла были видны длинные золотистые волосы.

В этот момент из ванной появился Меглин. Увидев Есеню, удивился: