Когда он ушел, «жертва» заинтересованно спросила:

– Это кто? Я раньше не видела…

– Ничего так, прикольный, – заметила одна из подружек. – Можно в деканате телефон узнать…

– У него нет телефона, – обронила Есеня, уходя вслед за Меглиным.

В морге у Палыча уже были готовы результаты экспертизы.

– В вашем торте скополамина нет, – сообщил патанатом. – К тому же он фабричный. В случаях с девушками в тортах был высокий процент желтка.

– То есть он их сам делал? – догадался Меглин. – Еще и кулинар…

В это время в дверь заглянул следователь:

– Там родители девушки приехали, на опознание, – сообщил он. – Сейчас с ними психолог поработает, и через пять минут я их запущу.

– Хорошо, – кивнул Палыч, выкатывая каталку с телом убитой.

А Меглин окликнул:

– Сучок! То есть лейтенант!

– Капитан! – зло поправил его дважды оскорбленный следователь.

– Ты дверь в комнате у психолога не закрывай до конца…

Следующие пять минут сыщики провели, стоя в коридоре рядом с приоткрытой дверью. Психолог уговаривала родителей погибшей девушки, которую звали Лизой, думать не о смерти, а о жизни, жить ради детей – двоих маленьких сыновей, которые у них остались. Когда консультация закончилась и родители ушли на опознание, Меглин повернулся к Есене:

– Звони Сучку. Узнай, сколько братьев и сестер было у первых жертв.

Пока они возвращались к зданию вуза, пришел ответ от следователя. Выслушав сообщение Сучкова и выругав его за недогадливость, Есеня сообщила:

– У всех многодетные семьи. Но ты это знал, да? Как ты это понял?

– Правильно задавай вопрос, – наставительно заметил Меглин. – Главное не то, как я понял, а что из этого следует.

Есеня обдумала сказанное, затем предположила:

– Маньяк воспроизводит обстоятельства детства? Он сам из многодетной семьи?

Однако Меглин покачал головой:

– Если бы Сучок так сказал, я бы еще понял, но ты! Думай дальше. Многодетная семья – это дисциплина, это насилие. Способ общения с миром, который родители передают детям.

– Хочешь сказать… этот кошмар передается по наследству?

– Про сына Чикатило слышала? В твоих жилах течет кровь родителей, ты воспринимаешь их модели поведения. Ответ на твой вопрос: да, этот кошмар бывает наследственным, но сейчас не об этом. Насилие – это игра для двоих, для насильника и жертвы!

– Старшие сестры в многодетных семьях – всегда жертвы… – задумчиво проговорила Есеня.

– Готовые, – кивнул Меглин. – Он не рискует.

Возле актового зала университета их ждала высокая красивая брюнетка в длинном черном плаще и сапогах на высоком каблуке. Меглин распахнул ей объятия:

– Наташка! Сто лет тебя не видел!

– Ну, я бы тебя еще столько же с радостью не встречала, – усмехнулась Наташа.

Взглянула на Есеню, спросила:

– Новая твоя? Ничего так…

Они вошли в зал, где уже собрались преподаватели и студенты вуза. Меглин с Наташей проследовали на сцену, где сели за стол президиума в компании со строгой женщиной – заместителем ректора. Есеня выбрала место в глубине зала. Заместитель ректора взяла микрофон:

– Все вы, к сожалению, знаете, что три студентки нашего вуза стали жертвами маньяка. Сегодня наши гости из компетентных органов проведут для вас инструктаж по обеспечению личной безопасности.

Она передала микрофон Меглину. Он вышел к краю сцены, обвел зал грозным взглядом и сказал:

– Я хочу, чтобы стало тихо.

В зале установилась гробовая тишина.

– Тема нашего занятия, – продолжал сыщик, – как не стать жертвой маньяка. Я прошу поднять руку тех, кто считает себя жертвой.

Все в зале стали оглядываться. Не видно было ни одной поднятой руки.

– Нет жертв, – заключил Меглин. – Но человек, который охотится на вас, считает по-другому. Он видит, кто из вас жертва. Он не нападает случайно.

Сыщик сделал паузу, все так же угрожающе глядя в зал, затем продолжил:

– Чтобы не стать жертвой, нужно знать две вещи об охотнике: чего он хочет и чего боится. Иногда они совпадают. Моя ассистентка поможет мне показать это наглядно. Он хочет – этого!

Он обернулся к «ассистентке». Наталья встала, не спеша вышла к краю сцены, сбросила плащ… и осталась в одних сапогах!

Несколько секунд в зале еще стояла тишина, а затем раздался взрыв хохота. Поднялись руки с телефонами – люди снимали происходящее. Часть преподавателей в возмущении поспешила покинуть зал. Заместитель ректора не могла поверить своим глазам.

– Прекратите! – закричала она. – Что вы тут устроили?!

Однако Меглин ее не слышал. Все внимание он обратил на преподавателей – кто из них первым выйдет из зала, кого сильнее возмутит «обнаженка».

Из вуза они уходили, не попрощавшись с руководством. Впереди шла с гордо поднятой головой Наталья. Выразительно посмотрев в ее сторону, Есеня спросила:

– Тоже из ваших?

– Из наших, а как же, – кивнул Меглин.

– Эксгибиционистка?

– Слово уродливое, – скривился Меглин. – А Наташа красивая.

– Тебе точно нравится, – заметила Есеня.

А затем спросила о главном:

– И что? Теперь ты знаешь, кто он?

– А ты? – спросил сыщик.

Внезапно он остановился. Лицо его резко изменилось, сделалось каким-то безучастным, пустым. Губы зашевелились, он тихо произнес:

– Оля… Оля…

Есеня смотрела на него с улыбкой, но быстро стала серьезной: она поняла, что Меглин не дурачится, не разыгрывает ее, с ним происходит что-то нехорошее.

– Оля. Оля. Оля. Оля. Оля, – повторял он, как заведенный.

– Что с тобой?! – закричала Есеня.

Руки сыщика сжались в кулаки – так, что костяшки побелели. Он начал переминаться с ноги на ногу, все быстрее, быстрее, пока это не стало походить на жуткую пародию бега на месте. И все кричал: «Оля, Оля!»

Вдруг он упал. Тело выгнулось, зрачки расширились. Есеня бросилась к нему, шарила по карманам в поисках таблеток.

Тело Меглина начало биться в конвульсиях, и Есене пришлось прекратить поиски; теперь она старалась удержать голову Родиона, чтобы он не разбил ее об асфальт.

Вокруг собралась толпа. Несколько мужчин пришли девушке на помощь. Пока они держали сыщику голову, Есеня опрометью кинулась к машине, достала из бардачка шприц. Вернулась к Меглину, закатала рукав рубашки, собираясь сделать укол, – но так и не решилась.