Итак, борьба органов, осуществлявших градостроительную политику, против возведения жилищной кооперацией поселков-садов, состоявших из индивидуальных домов, была направлена не против собственно планировочных особенностей города-сада, а против общественной природы его возникновения, против коллективного характера самоуправления и индивидуального права владения и распоряжения жилищем и придомовым участком. Это была борьба власти за возможность единолично распоряжаться любыми видами жилья, за контроль над его заселением, за возможность использовать его как средство формирования и управления трудобытовыми коллективами, за право централизованного руководства населенными местами.

Власть не имела ничего против поселка-сада, если с начала строительства и до момента заселения он целиком и полностью находился в ведении государственных органов, в распоряжении администрации советских учреждений и предприятий или «уполномоченных» ими профсоюзных или «общественных» структур. При этом условии она могла свободно распоряжаться жилым фондом, распределять его по своему усмотрению, заселять любой вид домостроений покомнатно-посемейно, превращать его в коммунальное жилище, формировать органы территориального руководства им и т. д.

Следует отметить, что высшая законодательная власть официально не запрещала строительство поселков по образцу говардовских городов-садов, но избегла упоминать об их истинном социально-инновационном содержании, игнорировала их, не описывала в учебной литературе. Города-сады никогда впрямую не упоминались в нормативных и методических документах, издававшихся в рассматриваемый период. В декретах и постановлениях речь шла исключительно о «рабочих поселках при промышленных предприятиях», «пригородных рабочих поселках», «советских рабочих поселках», но никогда – о «поселках-садах». При этом в специальной научной литературе середины 1920-х гг., посвященной градостроительным вопросам и архитектурному проектированию, не охваченной тотально влиянием государственной идеологии и цензуры, этот термин использовался весьма широко: и отдельные авторы, и представители государственных строительных организаций изучали и описывали зарубежный опыт строительства рабочих поселков-садов. В том числе и критически. Так, Б. В. Сакулин – теоретик-градостроитель, занимавший позицию государственного управления территориями и с этой точки зрения категорически отрицавший идею города-сада, писал, что город-сад согласно идее Говарда – это враг существующему большому городу, он, как отшельник, бежит от него и культура такого города должна быть весьма невысока. Город-сад – это торжество власти на местах, кругозор города не дальше горизонта с его колокольни. Он вне государственности. По мнению Б. В. Сакулина, вопросы формирования инженерной инфраструктуры и транспортной системы в городах и между населенными пунктами (в частности, железнодорожные и водные станции, отдельные фрагменты дорожной сети и т. п.) ни в коем случае не должны были находиться в компетенции и практическом ведении местных органов самоуправления (тем более частных лиц или их объединений в виде «правлений» поселениями-садами). Транспортные структуры, инженерные сети, энергетические объекты, новую селитьбу и пр. следовало создавать по единому общегосударственному, строго продуманному свыше, единому для всей страны плану развития городов и территорий. Данная позиция предельно точно выражала официальную идеологию государственного управления территориями и отражала процессы, происходившие в рассматриваемый период в системе государственного руководства градоформированием, – процессы усиления диктатуры централизованной власти и ограничения самостоятельности Советов на местах.

19 августа 1924 г. вышло в свет постановление ЦИК и СНК СССР «О жилищной кооперации»[233]. С этого момента советская историография начала исчислять официальную историю жилищной кооперации в СССР, замалчивая тот факт, что советская жилищная кооперация существовала задолго до этого. После Февральской революции дореволюционные жилищные товарищества продолжили свое функционирование на основе постановления Временного правительства от 20 марта 1917 г. «О кооперативных товариществах и их союзах»[234]. Не перестали они действовать и после Великой Октябрьской социалистической революции. Более того, после Октябрьской революции возникло много новых жилищных кооперативных товариществ, непроизвольно получивших от большевистской власти право на жизнь. Правда, советская власть этого вовсе не хотела и к этому совсем не стремилась. Но так получилось, что правовые условия для появления новых жилищных кооперативных товариществ случайно были созданы в рамках формировавшегося советского законодательства в отношении учреждения кооперативов совершенно иного рода – торгово-посреднических.

Именно вследствие принятия в 1918 г. двух постановлений: декрета ВСНХ «О порядке регистрации уставов кооперативных товариществ и их союзов»[235] и принятого через три месяца, 29 (16) мая 1918 г., почти одноименного постановления того же ВСНХ – «О регистрации уставов кооперативных товариществ и их союзов»[236] – и возникли законодательные возможности образования новых жилищных кооперативов. Эти правовые акты предписывали всем кооперативным товариществам и их союзам «…преобразоваться и зарегистрироваться в кооперативных отделах Советов народного хозяйства»[237]. В противном случае «… кооперативные товарищества и их объединения не будут признаны кооперативными организациями и лишены прав юридических лиц»[238]. Принятие этих постановлений давало законное право на жизнь тем жилищным кооперативным товариществам, которые продолжали существовать на тот момент, а также тем, которые начали учреждаться, поскольку наличие у населения дореволюционной памяти об эффективности кооперативной формы самоорганизации для самостоятельного решения жилищных проблем подталкивало людей не только к перерегистрации старых, но и к созданию новых кооперативов, специализировавшихся на строительстве жилья[239].

Резкому расцвету жилищной кооперации в последующие годы способствовало введение новой экономической и новой жилищной политики. 8 августа 1921 г. «залповым» принятием четырех декретов: «О предоставлении кооперативным объединениям и отдельным гражданам права застройки городских участков»[240], «О пересмотре коммунальными отделами списков муниципализированных домов»[241], «О предоставлении собственникам немуниципализированных строений права возмездного отчуждения недвижимого имущества»[242], «Об управлении домами (положение)»[243] – в стране была введена новая жилищная политика (НЖП). А на следующий день, 9 августа 1921 г., декретом «Наказ СНК о проведении в жизнь новой экономической политики»[244] была принята НЭП.