Термин «новая жилищная политика» – это не современная выдумка. Это словосочетание было общеупотребимым и широко распространенным. Оно встречалось в заголовках статей[245], отчетах о деятельности государственных организаций[246], применялось в циркулярах НКВД[247], употреблялось в текстах статей в периодической печати. Причем не только в этот период, но и в последующие годы[248]. Именно этим словосочетанием именовался поворот на 180 градусов в политике партии и правительства в области жилищного и коммунального дела[249]. Власть провозгласила возвращение частного домовладельца, кардинально изменяя направленность той генеральной линии на всеобщее огосударствление жилого фонда, которая проводилась до этого момента. Однако, как показали последующие события, реального восстановления частной собственности на недвижимость и тем более на землю не произошло.

Действительно, в период НЭПа и НЖП советская власть усиленно создавала жилищные кооперативы, прежде всего в арендуемом людьми жилом фонде. Но не для того, чтобы превратить их в собственников жилья, а исключительно для того, чтобы возложить на их плечи лишь «хозяйственное попечение» о уже существующем и стремительно разрушающемся городском жилом фонде с целью поддержать его «в исправном и годном для жилья состоянии»[250]. После того как 5 октября 1921 г. был утвержден Образцовый устав жилищного товарищества[251], в Москве, Петрограде и других крупных городах массово стали возникать так называемые жилищно-потребительские товарищества, занимавшиеся текущей эксплуатацией той части жилого фонда, в которой обитали их члены. А в 1922 г., после возвращения кооперативным организациям ранее отнятых (муниципализированных) строений[252], формирование жилищных товариществ приобрело массовый характер. Во второй половине 1922 г. в Москве их насчитывалось уже около 4 тыс., примерно столько же в Петрограде[253]. А на 1 марта 1923 г., по разным источникам, в Москве существовало уже почти в два раза больше – от 6300 до 8350 жилищно-потребительских товариществ[254].

В отличие от жилищно-потребительских кооперативных товариществ (они именовались также «жилищно-арендными кооперативными товариществами» – ЖАКТ), которые создавались в многоквартирном городском арендуемом жилище, возникла и особая разновидность товариществ, целью которых являлась не эксплуатация арендного жилья, а строительство нового жилого фонда. Они именовались «жилищно-строительными кооперативными товариществами» (ЖСКТ)[255]. Появились эти товарищества, как было отмечено выше, пользуясь лазейками в законодательных положениях декретов о потребительской кооперации. В планы советской власти существование этих кооперативов совершенно не входило.

Для того чтобы подчинить их деятельность общему строю формирующейся государственной градостроительной политики, власть использовала как в отношении уже существовавших, так и в отношении всех стихийно возникавших жилищно-строительных кооперативов эффективный организационный прием – «набрасывание организационной формы»: она принуждала все без исключения кооперативы к принятию выработанного госорганами однотипного устава. Подобное позволяло власти нормативно вводить деятельность жилищно-строительной кооперации в русло законодательного регулирования. 17 апреля 1923 г. Президиум Моссовета утвердил новый Образцовый устав жилищно-строительного кооперативного товарищества[256], который незамедлительно стал образцовым для провинциальных городов. Тем самым существование советской жилищно-строительной кооперации было окончательно закреплено законодательно.