Как бы там ни было, мы послушно уселись перекинуться в картишки. Но то ли Андрею безбожно везло, то ли он мастерски мухлевал, но только вскоре нам пришлось расстаться с обувью, колготками и даже юбками. Теперь мы устроились на диване в одних маечках и нижнем белье, и, как ни странно, мы веселились от души.

— Располагайтесь поудобнее! — суетился вокруг нас Андрей, подсовывая мягкие подушки и мимоходом касаясь наших плеч своими руками. — Дашенька, скушай еще конфетку.

Но взять шоколадку с ликером я не успела, потому что в этот момент во входной двери начал поворачиваться ключ. Мы не сразу сообразили, в чем дело, и поэтому не поняли, почему наш гостеприимный хозяин сначала окаменел, а потом сорвался с места и начал бестолково метаться на комнате, пытаясь одновременно спрятать фужеры, закинуть в угол пустые бутылки и найти собственные брюки, которые он нам все же проиграл. Мы с Маришей так еще ничего и не поняли, но, решив, что он придумал какую-то новую забаву, радостно захохотали. Причем страдальческие гримасы, которые корчил Андрей, призывая нас вести себя тише, вызывали у нас еще больший хохот.

— Да замолчите же! — простонал Андрей, безуспешно пытаясь прикрыть наши голые ноги покрывалом. — Вы не представляете, что сейчас будет. Одевайтесь, идиотки!

Мы даже не успели обидеться на идиоток, потому что дверь в комнату отворилась и до нас наконец дошло, почему Андрей вдруг так засуетился. Его можно было понять, потому что на пороге комнаты появилась его жена — Света.

— Здравствуйте! — приветствовала ее порядком захмелевшая Мариша, отсалютовав фужером с коньяком. — Давно не виделись. А мы тут с вашим мужем поболтали немножко. Он у вас душка.

— Я заметила, — холодно отозвалась Света, одарив нас с Маришей взглядом, в котором плескался настоящий жидкий азот.

Но Маришу такие пустяки вроде внезапно нагрянувших жен давно не смущают. Она девушка компанейская и считает, что этот повод для знакомства ничем не хуже других. Однако у Светы было свое мнение на этот счет. И нас она в качестве своих близких знакомых видеть отнюдь не желала, равно как и просто видеть в своем доме. Она перевела взгляд на мужа, его обнаженные ноги, которые он безуспешно пытался как раз в этот момент засунуть в штанины, и взорвалась:

— Кобель! — заверещала она, хватаясь за дверь. — Снова за старое! Мало тебе моей Любки! И этих кобыл решил окрутить! Дрянь! Козел паршивый! На все, что движется, кидаешься. А я ведь такой грех из-за тебя на душу взяла. И все зря! Сволочь!

И, схватив первое, что подвернулось ей под руку, она принялась гоняться по комнате за муженьком. При этом она выкрикивала такие жуткие ругательства в его адрес, что оставалось только диву даваться, откуда она их знает. Мы с Маришей вжались в диван и молча наблюдали за сражением. Первый попавшийся Светке под руку предмет оказался настольной лампой, которой она сейчас и норовила стукнуть беднягу. Тот изворачивался как мог, но время от времени Светке все же удавалось его задеть. От лампы уже отлетел абажур, к счастью, тряпичный. Будь он стеклянный, не избежать бы тяжелых травм, потому что и Светка, и Андрей гоняли по комнате босиком. Он снял свои ботинки, проигрывая нам в карты, а Светка не обула тапочки, потому что… До того ли ей было, голубушке.

— Светка, перестань! — кричал Андрей. — Сломаешь лампу, новую покупать придется! А денег в доме нет.

Фраза об отсутствии денег только подстегнула Светку.

— Еще бы они были, если ты их все на своих шлюх спустил! — заорала она и, испустив воинственный клич, запустила лампой в мужа.

Андрей пригнулся, и лампа, разбив окно, благополучно спланировала на улицу.

— Дура! — возмутился Андрей. — Так же убить кого-нибудь можно!

И супруги, забыв на время о распрях, кинулись к окну, чтобы лично проконтролировать, какой ущерб нанесла их лампа городу. Пока они пытались открыть окно, мы с Маришей быстренько натянули на себя юбки и приняли вполне благопристойное положение, успев сожрать оставшиеся две шоколадки и спрятать коробку под диванные подушки.

— Вот видишь! — закричал Андрей, свесившись из окна. — Она запуталась в дереве. Как ее теперь снимать? А все ты со своей неуемной ревностью.

— Будешь тут ревновать! — огрызнулась Светка, дав мужу подзатыльник, отчего он едва не вывалился на улицу.

Пока Светка втаскивала мужа обратно, обстановка несколько разрядилась. Но до окончательного примирения было еще далеко.

— Есть за что тебя ревновать. Не ты, что ли, с Любкой амуры почти полгода крутил?! — наступала на мужа Света. — Совсем меня за идиотку держишь? Думаешь, я о вас ничего не знаю!

— Да что ты можешь знать, если ничего не было!

— А я знаю, что было! — заорала на него Светка. — Эта паскудина вечно на тебя глаза пялила. И не только, мне знающие люди подтвердили! Крутили вы с ней любовь, вот что!

— Какие еще знающие люди? — возмутился Андрей. — Гадалка твоя сказала? Так она врунья бесстыжая. Видит, что к ней лохушка заявилась, вот и раскрутила тебя по полной программе. И приворот, и отворот, и порча, и наговор такой, и наговор сякой. Ты же все наши накопления на нее спустила! Дура!

— Не надо было на всякую сучку запрыгивать, деньги бы целей были!

— Ты — истеричка! — разозлился Андрей. — Тогда деньги истратила, сегодня бабушкину лампу выкинула. А из-за чего? Что у нас гости? Ты хоть прикинь своим куцым умишком, разве стал бы я сразу к двум девушкам клеиться? Или ты меня совсем за развратника держишь?

Света покосилась в нашу сторону, и мы поспешно придали себе страшно оскорбленное выражение лиц. И она устыдилась.

— Кажется, я погорячилась, — нехотя призналась она.

— Конечно, ты погорячилась, психопатка ты моя драгоценная! — обрадовался муж. — А вот что теперь с лампой делать? Ты хоть знаешь, дура ты серая, сколько эта лампа стоит? Да там основание из чистой бронзы. Говорю же, эта лампа моей маме от ее бабушки досталась. Жутко ценная вещь. А ты ее в окошко. Что мы теперь маме скажем? Придется мне идти ее доставать!

— Ступай, — кивнула ему пристыженная Света.

Обрадованный Андрей убежал, а Света тяжело опустилась в то самое кресло, где несколько минут назад сидел ее муж. Несколько минут она молчала, глядя в пол и думая о чем-то своем. Мы уже хотели встать и потихоньку удалиться, видя, что она не в настроении, как Света неожиданно произнесла:

— Всегда кобелем был, таким, видно, и подохнет. И вы тут совершенно ни при чем. Сама виновата. Знала ведь, за кого замуж выхожу. А думала, что перевоспитаю, к ногтю прижму. Как же! Прижала. Вот теперь всем на потеху за ним следить приходится. Ох, стыдно-то как!

— Да будет тебе, — попыталась утешить ее я. — Андрей ваш совсем неплохой человек.

— Много вы знаете! — всхлипнув, отмахнулась Света. — А какой я грех из-за этого кобеля на душу взяла! Подругу на смерть обрекла! А собственно говоря, за что? Чем она хуже других? Ведь недели же не проходит, чтобы я платок в помаде у него в кармане не нашла или чтобы от него бабскими духами не разило. А задерживался он после работы сколько раз. А спросишь его, где ты был, улыбается. Да еще так по-скотски зубы скалит, так бы и убила! Ничем его не проймешь, гада этакого! Забрала бы его себе Любка, пусть бы и маялась. И зачем просила обратно его вернуть? Так бы она с ним мучилась. А я бы хоть спокойно пожила. Господи, ну почему я такая дура! Зачем я Любку убила! Пусть бы она его себе забирала!