все эти лоты. Не настолько заметные вещи, чтобы их судьбу можно было отследить… Ярая, удовлетвори моё любопытство, зачем тебе эта ваза? Она какой-то утраченный шедевр?

Я фыркнула от смеха и украдкой огляделась, отыскивая своего хмурого охранника. Тот отошёл к столикам и развлекал себя едой, так что разговаривать можно было свободно.

– Скажу, но только в обмен на ответную любезность: что такого ценного в этой картине? Её на самом деле написал какой-то великий мастер, но был в тот момент пьян, а после устыдился результата и не поставил подпись?

– Увы, нет, – улыбнулся он в ответ. – Я занялся поиском своих корней. Не стану утомлять подробностями, но, вероятно, эта картина принадлежит кисти одного моего предка. А ваза просто приглянулась, я знаю, куда хочу её поставить.

– А я просто решила освежить сад на крыше, – пожала я плечами. – Раз уж я сюда заглянула, почему бы не купить вазу?

– В самом деле, - улыбнулся он. - Но сегодня все совершают неожиданные покупки, не так ли?

– Да, и все покупают вазы, – засмеялась я. - Особенно меня озадачил дар Альбей. Зачем ему столько всего?

– Его дочь выбрала себе мужа и занялась обустройством собственного дома. Прошу извинить, я всё же пойду решу вопрос с картиной.

– Хорошего дня, – вежливо ответила я и проводила его задумчивым взглядом.

Дардай соврал. Причём соврал нескладно и на бегу, не заботясь о достоверности. Осталось понять, зачем и в какой момент: когда говорил, что не знает устроителя аукциона, или когда рассказывал про загадочного предка, написавшего картину? С вазой-то, положим, он мог сказать правду, сегодня действительно всем понадобились эти предметы интерьера, а она симпатичная, но портрет… Единственная картина, между прочем, на всём аукционе! А в пригласительном не было её изображения, только описание и дата. Это правда картина предка, которую он искал? Или он затеял какую-то махинацию с работами некоего малоизвестного художника? Или это малоизвестная картина кого-то из именитых? Или под этой картиной что-то есть, подлинно важное? Или вообще не в картине дело, потому что рама у неё тоже старая, и мало ли какие в ней могут быть секреты! Не верю я, что он искал-искал, и вдруг чисто случайно нашёл на аукционе, на который явился буквально от скуки. И Альбей с этой обстановкой для дома... У него достаточно денег, чтобы обеспечить дочь подлинниками, а если бы она этого не хотела – не было никакой нужды скучать на аукционе, проще позвать мастеров, и они в кратчайшие сроки сделают всё что нужно. Тогда зачем?

Была в этой ситуации еще одна деталь, которая очень смущала и сбивала с толку. Я понятия не имела, действительно ли всё это так подозрительно, или со мной играет злую шутку собственное воображение, и я в каждой мелочи вижу грандиозный заговор?

Я еще немного потёрлась среди гостей, поздоровалась со знакомыми и перекинулась с ними парой слов, послушала, кто о чём говорит. По делу ничего толком не услышала, всех гораздо больше беспокоил недавний взрыв возле Внешнего Свода. Αльбей раздражённо ругал «Байталу», явно согласный с официальной версией. Остальные коллекционеры были осторожнее, но все сходились во мнении, что это преступление и виновные должны понести наказание – странно было бы, если бы кто-то публично высказал иную точку зрения. Меня расспросили о визите министра, и Альбей же разворчался из-за того, что его не отменили. Мол, повстанцы сейчас убьют высокопоставленного орка, а пострадает весь Кулаб-тан.

Потом подошла моя очередь – расчёты производили в порядке возрастания номера лота, - и пришлось сворачивать цирк, чтобы не будить ни в ком подозрений.

Ничего полезного я не узнала, только время потратила. Предсказуемо, но… Чего не сделаешь по просьбе любимого мужчины!

– Вот, Сабир, - обрадовала я охранника, кивнув на собственное приобретение, бережно упакованное и обвязанное бечёвкой. – Тебе нужно доставить эту прекрасную вазу в посольство.

– А почему мне? – растерялся он.

– Ну не я же её потащу, - пожала плечами в ответ.

– Можно просто заказать доставку!

– Я им не доверяю.

Сабир уставился на меня с неодобрением. Кажется, понимал, что я издеваюсь, но не понимал, в чём именно и почему.

– Ладно, пойдём в посольство, - вздохнул он нехотя, примериваясь к вазе.

– Ты пойдёшь, а мне ещё кое-куда надо зайти.

– Ярая!

– Это ценная ваза, – безмятежно ответила я, глядя на него очень честно и очень спокойно.

Сабир тихо ругнулся под нос и проворчал:

– Могла бы просто отослать, ну зачем?!

– Я пыталась, - развела я руками. - Сабир, я очень ценю твою заботу, но мне не нужна охрана. Честно. Она мешает моей работе. Α вазу поставьте наверху, Αзалия наверняка её оценит и придумает, как использовать. Передай ей от меня разрешение любых экспериментов.

Азалия, жена первого секретаря посольства, очень любила всевозможную растительность и именно она командовала на зелёном островке на крыше нашего общего дома. Спокойная и молчаливая орчанка, даже немного нелюдимая. И дети у них такие же неестественно тихие, книжные. Знала бы их семью похуже, подумала бы о её муже что-то очень плохое, но нет, в данном случае это просто характер. Наследственный.

Сабир, конечно, еще поворчал, но в конце концов сдался и принялся за организацию доставки вазы. Кажется, тащить эту дуру на себе он не собирался, но я не настаивала: главное, он перестал маячить над душой. И у меня оставалось ещё два часа до неформальной встречи в доме одной тихой пожилой шайтары, Гульру Иммай. Ну то есть как – тихой? На вид это интеллигентная, очень сдержанная, благовоспитанная женщина, пишет стихи и немного прозу. По официальной версии я большая поклонница её таланта, даже знаю многие её творения наизусть. По сути же она – одна из самых влиятельных фигур в местных литературных кругах. Очень патриотично настроенная особа, которая находится в оппозиции нынешней власти и эльфам, автор изрядного количества революционных песен, некоторые из которых ушли в народ. Шад их очень хвалит. А я… Нет, она на самом деле пишет хорошие стихи, просто я не люблю поэзию, вообще никакую. И шайтарcкие песни тоже… не очень. Они у них слишком резкие и рубленые, под них маршировать, наверное, хорошо. Или гвоздить врага по голове камнем. Очень ритмично получится. Но ради дела приходится любить.

Выйдя на улицу, я замерла в растерянности и с неудовольствием поёжилась: за время