– Тогда зачем с ней вообще разговаривать? – подмигнул отец Блэквуд. – Ах, Николас, меня не обманешь. Мы с тобой, мальчик мой, птицы одного полета. Придешь на мое собрание на следующей неделе, в канун людского Нового года?

Ник, пошатываясь, подошел к кушетке и рухнул лицом в подушку.

– Не могу, – сдавленно пролепетал он. – Занят очень. Надо уложить в постель одну женщину, позлить одного человечка, прочитать целую кучу книг, припрятанных в колокольне. Сами понимаете, как оно бывает.

Отец Блэквуд расхохотался, потрепал по подбородку вопящего Иуду и удалился, бросив через плечо:

– Пруденс, угомони ребенка.

Она могла бы угомонить его драгоценного сына и наследника, положив ему подушку на лицо. А еще с большим удовольствием угомонила бы папашу, пару раз ткнув его ножом под ребра.

Оторвав глаза от закрывшейся двери, она заметила, что Ник с любопытством смотрит на нее.

– Ты уверена, что тебе нужен такой отец? – протянул он.

– А кто еще у меня есть? – огрызнулась Пруденс. – Можно подумать, ты намного лучше. Гоняешься за покойником. Прочитал все, что сочинил Эдвард Спеллман. И осыпаешь меня с сестрами ворохом скучных фактов из его книг. А теперь одержим его дочерью. Думаешь, покойники и книги научат тебя быть мужчиной?

– А что еще у меня есть? – насмешливо передразнил он. – Но Сабрина интересна мне не только из-за Эдварда Спеллмана.

– Тогда чего ты ею так восторгаешься?

– Сатана приказал мне соблазнить ее, – небрежно бросил Ник.

Пруденс горько вздохнула. Шутка показалась ей совсем не смешной.

– Какая разница, с чего это началось, – продолжал Ник. – Мы с тобой видели все, что Сабрина сделала ради этого человека. Провела запретный ритуал. Взяла нож и перерезала кому-то горло. Вошла в страну мертвых. Что пришло тебе в голову, когда ты увидела все это?

Пруденс поморщилась.

– Я подумала: она чокнутая и зашла слишком далеко.

Ник заговорил еле слышно:

– А я подумал: вот бы кто-нибудь зашел так же далеко ради меня.

– И вообще… Она ведьма, не желающая посвятить свое сердце Темному повелителю. Ведьма, которая любит людей, – медленно произнесла Пруденс. – И ты… хочешь… чтобы она полюбила тебя?

Наступило долгое молчание. Она ждала, что Ник гневно опровергнет такое жестокое обвинение.

В конце концов он еле заметно кивнул.

Пруденс видела, как у него в глазах то вспыхивали, то гасли огоньки.

У Ника было трудное детство, да? А у кого оно было легче? Это не оправдание.

– Хочешь, чтобы она полюбила тебя? – повторила Пруденс. – Ник, ты отпетый идиот. Займись хлыстами и поклоняйся дьяволу, как все остальные. Если тебе так уж нужна ее любовь, лучше позаботься, чтобы она не вернулась к охотнику.

– Почему? – сдвинул брови Ник. – Я ему дал совет простить ее.

– Чего-чего?

– Я хочу, чтобы Сабрина была счастлива, – просто сказал Ник.

Когда ведьмы встречаются с несколькими сразу – в этом нет ничего удивительного. Пруденс была готова, да поможет Сатана, делить Эмброуза с Люком Чалмерсом, но у людей совсем другие понятия.

Ник романтизировал идею любви к обычным людям, но ей-то, Пруденс, виднее. Желание действует на людишек сильнее, чем на ведьм. Она видала, как противны бывают земные ребята, когда ревнуют. Истинная любовь – для глупцов. Доверять можно только своей семье.

– А разве тот человек не будет ревновать?

– Пускай. Его дело.

– А ты разве не ревнуешь?

Комната на миг погрузилась во тьму, как будто Пруденс моргнула. На самом деле она не моргала.

Когда вернулось зрение, она увидела, что глаза Ника зияют черными провалами, а в их глубине плещется ужас.

– Ревность – это волк, который пожирает счастье. Я никогда ни к кому не буду ревновать. – Он пожал плечами, отбрасывая серьезность, и метнул на ее искристый хитрый взгляд. – Ну что ты, Пруденс! Я? Ревновать к нему? Да ни за что! Он же просто человечишка.

И пусть Ник сколько угодно считает, что готов к любви, но сейчас было ясно: ни капельки. Он хохотал, запрокинув голову, гордый, как падший ангел, ведьмино отродье до мозга костей.

Пруденс выдохлась. Внезапно и окончательно.

– Помни, Ник Скрэтч, я тебя предупреждала. А теперь катись.

Ник мог обмануть отца Блэквуда, и ему это сошло бы с рук. Он полагал, что, куда бы он ни забрел, его везде примут с распростертыми объятиями, даже в девичьем сердце. Ему много довелось выстрадать, но он мужчина и поэтому всегда полагал, что в конце концов сумеет добиться своего.

Будь Ник незаконным сыном отца Блэквуда, тот, скорее всего, признал бы его и во всеуслышание объявил своим наследником.

А Пруденс должна идти своим путем и во всем полагаться только на себя. И напрасно она доверила Нику присмотреть за ребенком. Иуда своими воплями довел ее до головной боли, но она все равно взяла его на руки и понесла в общую спальню, где обычно ночевала со своими сестрами. Крики младенца тянулись за ней по всему коридору, как шлейф.

– А ну, умолкни, а то отдам обратно охотнику, – шепнула она ему. – Хочешь? А может быть, и хочешь. О Сатана в панамке! Слушайся сестру, Иуда. Мазохизм – дело хорошее, но может завести слишком далеко.

Войдя в спальню, она увидела своих сестер. Те сидели рядышком на узкой кровати, Доркас красила Агате ногти на ногах. Увидев Пруденс, Агата подскочила.

– Пруденс, ты здесь!

А что, они не хотели ее видеть?

Когда они были маленькие, Пруденс постоянно волновалась за них. Агата всегда была слишком восторженной и очертя голову кидалась навстречу беде. А Доркас при незнакомцах заикалась. Пруденс учила их быть настоящими ведьмами. Они же сиротки. Никто не станет о них заботиться. И они должны стать самыми злыми ведьмами на всем белом свете.

Виновата ли Пруденс в том, что сестры запросто, бездумно, как будто играя в куклы, сотворили заклятие, обрушившее шахту, где погиб брат того человека? Виновата ли, что они решили ее бросить, потому что она стала не нужна?

Их души забрал Темный повелитель, но именно она научила их быть бессердечными.

Пруденс не сказала сестрам: «Я скучаю без вас». Она не Ник Скрэтч. Она понимала: тоска может разорвать тебя в клочки.

– Не дергайся, – сказала она Агате. – Перешептывайтесь сколько хотите, мне до ваших секретов дела нет. Мне и без вас есть куда пойти и какими ужасами заняться. Присмотрите за ребенком, а то хуже будет.

Она повернулась спиной к сестрам и братишке. И пошла в город – помогать Сабрине Спеллман изгонять демона.

Ночью снегопада не было, зато прошел дождь. Недавно выпавший снег, а с ним и лед почти растаяли, и из белой пелены снова выглянул реальный мир. Местами, на проплешинках, снег стал тонким и седым, как волосы на голове старика, и из-под него показался темный склизкий камень.