— А вы, Николай Ильич, в этой связи предлагаете? — вопросом на вопрос ответил я.

— Изменять географические названия наверное хлопотно и трудно, все таки многие из них уже признаны в Европе, Америке, да и у нас тоже. А вот Лос-Анджелес мы с атаманом предлагаем по-русски называть, — я посмотрел на атамана и он в знак согласил поддакнул.

— И как вы его предлагаете назвать?

— Первоначально город назывался поселение Девы Марии, королевы ангелов на реке Порсьюнкула. Поэтому мы предлагаем город назвать Богородицк, а реку Порсункула.

— А Сан-Диего с Сан-Франциско?

— Сан-Франциско как-то уже прижилось, а в Сан-Диего сейчас много мексиканцев, зачем их лишний раз дергать, — в Сан-Диего вернулось несколько несколько сотен мексиканцев, попытка уйти по через пустыню поставила им немного мозги на место.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, вам виднее.

Глава 13

В Акапулько мы пришли восьмого января. Еще во время перехода Сергей Федорович поставил вопрос ребром, последнее и решающее слово на борту парохода его или отставка.

Скрипя сердцем, я согласился. Конечно понятно почему крестный так заявил. Он опасался какого-нибудь неосмотрительного шага с моей стороны и стремился максимально свести к нулю риски, которые неизбежно возникнут при моей высадке на берег.

Причудливой формы бухта, очень удобная для стоянки судов, сделала Акапулько важным портом с самого начала испанской колонизации Нового Света. Благодаря торговле с Филиппинами он стал вторым по важности портом Новой Испании после Веракруса, получив в конце 16-го века монополию на торговлю с Манилой.

Но процветание закончилось во времена Мексиканской войны за независимость, когда Акапулько был сначала сожжен дотла, а затем последовал упадок торгового маршрута из Манилы. И сейчас это прозябающий почти в нищите небольшой мексиканский городишко.

Заходить в порт мы не стали и легли в дрейф в пяти милях от входа в бухту.

Через некоторое время к нам подошла мексиканская канонерская лодка и её капитан любезно поинтересовался кто мы такие и цель нашего прибытия.

Получив ответ мексиканец удалился, а крестный решил ждать назначенного времени, не заходя в порт.

Наше ожидание длилось почти четверо суток. На ночь мы уходили подальше от берега миль на сорок-пятьдесят, а днем опять подходили ближе. Запасов угля у нас должно было хватить на такие маневры недели на две.

В одиннадцатом часу двенадцатого января мы в очередной раз легли в дрейф в нашей излюбленной точке напротив входа в бухту. Мы, Иван Васильевич, Соня и я, уютно расположившись в кают-компании и пили утренний кофе.

Погода нам благоприятствовала. Стоял полный штиль, даже по ночам было больше двадцати, небо было ясным и безоблачным. Почему крестный не хочет высадиться и провести разведку мне не понятно, но я решил до пятнадцатого не вмешиваться и ждать.

Иван Васильевич допил своё кофе и хотел что-то сказать, как на верхней палубе раздался истошный крик.

Слов я толком не разобрал, но смысл уловил — к нам из порта опять идет мексиканская канонерка.

Крестный был на своем месте и когда мы с Иваном Василдьевичем поднялись на мостик, он опустил подзорную трубу и ровным, без каких-либо эмоций, голосом произнес:

— Господин Ланжерон собственной персоной, ваша светлость, — и протянул мне подзорную трубу.

На носу канонерки действительно стоял улыбающийся Анри и весь его вид просто кричал, все отлично и замечательно. А немного сзади стоял наш испанский друг граф Мигель Хоакин Дуарте Фернандо Альварес де Кордова, который тоже довольно улыбался.

По их довольным и радостным физиономиям было понятно, что миссия успешно выполнена и решены оба вопроса: финансирование покупки Гавайев и «аферы» с приобретением мною почти половины Мексики. В возможность этого мне всё равно до конца не верилось.

Поднявшийся к нам на палубу господин Ланжерон тут же подвергся чуть ли не смертельной опасности быть раздавленным в обьятьях Ивана Васильевича. Я был просто потрясен таким проявлением эмоций с его стороны и даже немного растерялся.

Крестный недаром был у нас старшим начальником. Он наверное досчитал до десяти и скомандовал.

— Господа, прошу пройти в кают-компанию. Здесь немного ветренно.

Пассаж про ветренность вызвал смех и мы направились кают-компанию, где нас ожидала светлейшая княгиня.

Анри томить нас ожиданием не стал и сразу же, улыбаясь, спросил:

— С чего прикажите начать, ваша светлость?

— А есть варианты? — я ответил, также улыбаясь.

— Конечно есть, Алексей Андреевич. Я могу рассказать о нашем путешествии, о положении дел в Техасе, на Пиносе и в Великобритании, до России доехать не пришлось, о результатах переговоров с Ротшильдами или например выслушать нашего дорогого друга графа Мигеля Хоакина, — Анри изобразил поклон в сторону испанского гранда.

— А вы бы, господин Анри, с чего бы предпочли бы начать? — подключилась Соня, с трудом сдерживая смех. Анри на самом деле сейчас был настолько комичен, что мне тоже хотелось рассмеяться.

— Я бы лично предпочел выслушать сначала их сиятельство, — Анри мгновенно стал сама серьёзность.

— Тогда давайте с этого и начнем, — я сделал приглашающий жесть в сторону испанца. Граф похоже уже немного понимал русскую речь, по крайней мере во время нашего шутейного разговора не стоял как немтырь и не улыбался глупо.

Услышав мое предложение, он достал из красивой кожаной сумки, которую держал в руках, несколько листов бумаги.

— Пожалуйста, ваша светлость, — медленно, но достаточно чисто по-русски сказал граф и протянул их мне.

Это был договор о продаже мне Техаса — части штата Коауила-и-Техас по реке Рио-Гранде и территорий Верхняя Калифорния и Санта-Фе-де-Нуэво-Мехико за пятьдесят миллионов долларов США. Юридически эти земли остаются в составе Мексики, ежегодно в бюджет Мексики в течении двадцати пяти лет должен вносится миллион долларов США или тысяча шестьсот четыре килограмма десятьсот тридцать грамм золота. В случае войны Мексики с каким-либо государством эти территории должны будут выступить на её стороне.

По истечению этого срока юридический статус проданных