– Ты совершенно права, Джилл, – согласилась с ней Маренн. – Не только ты, но я уверена, сам рейхсфюрер относится с сочувствием к своей супруге. Не зря он так и не оформил официальный развод с ней. И дело вовсе не в том, как судачат злые языки, что он боится потерять какие-то материальные блага, которые приобрел благодаря женитьбе на Маргарет. Ты слышала сама, семья Маргарет разорена, у них одни долги, и рейхсфюрер, возглавляя СС, сейчас намного состоятельнее. Но их многое связывает в прошлом, у них общая дочь, которую рейхсфюрер нежно любит и заботится о ней. Я даже думаю, Джилл, что окончательно он еще ничего не решил для себя, для него расстаться с Маргарет окончательно – непомерно трудный шаг. Сейчас он все списывает на войну, на занятость, на то, что практически не имеет возможности заниматься личными делами, посвящая все свое время и силы делам рейха. Так и оправдывается перед Мартой, когда она в очередной раз спрашивает его о том, когда же он наконец узаконит их отношения.

– Рейхсфюрер всегда отрицательно относится, когда кто-то из его офицеров разводится с женой, – напомнила Джилл. – Я думаю, он не хочет подавать своим подчиненным плохой пример.

– А жить на два дома – пример хороший? И все об этом знают. – Маренн пожала плечами. – Нет, такая ситуация вовсе не вписывается в свод моральных правил, которые рейхсфюрер установил для тех, кто служит в СС. Но правила правилами, а жизнь вносит свои поправки. Он просто не знает, как разрешить эту ситуацию так, чтобы ни одна из женщин, которые ему дороги, не пострадала, это просто невозможно. И пока все списывает на войну. Так удобнее. Вот мы и приехали.

Машина остановилась перед особняком шестого управления, окруженным чугунной оградой.

– Ты куда сейчас поедешь, мама? В клинику? – спросила Джилл, выходя.

– Да, – кивнула Маренн. – Надо проинструктировать фрау Кнобель насчет ее завтрашнего визита к Гудрун. Да и вообще накопилось много дел. Профессор де Кринис уже сердится, что я отсутствую так долго.

– Удачи, мамочка, до вечера.

Приветливо махнув рукой, Джилл поспешила к воротам, у которых стояли охранники. Дождавшись, пока она войдет внутрь, Маренн развернула машину и поехала в Шарите. Едва она появилась в клинике, она сразу осведомилась у фрау Кнобель о состоянии американского раненого.

– Как он чувствует себя после визита моей дочери и ее подруги? – спросила она с улыбкой. – Они его не сильно утомили?

– Что вы?! Я просто поражена, – медсестра всплеснула руками. – Еще утром он был чуть жив, а сейчас полон сил, у него прекрасное настроение. Фрау Ким, я хотела сообщить вам, – медсестра подошла ближе и понизила голос. – Фрейляйн оставила раненому инструмент. Ну, этот… тромбон, – уточнила она. – И он теперь постоянно на нем что-то наигрывает. Попросил меня принести ему нотную бумагу, записывает ноты. Не вредно ли все это ему? Можно ли разрешать? – спросила она с затаенным страхом.

– Не только можно, но и нужно, – ответила Маренн уверенно, проходя в кабинет. – Пусть занимается сколько хочет. Это только пойдет ему на пользу. Но надо следить, чтобы он не перегружался, режим, который ему прописан, надо четко соблюдать. Музыка – это прекрасно, но не в ущерб терапии. Курс лечения продолжаем согласно плану.

– Я понимаю, фрау Ким, – кивнула медсестра.

– Я думаю, скоро он сможет музицировать на свежем воздухе, – улыбнулась Маренн. – Я собираюсь разрешить ему короткие прогулки. Сначала в кресле, а потом – собственными ногами. В вашем сопровождении, конечно, фрау Кнобель.

– Это было бы замечательно, фрау Ким, – обрадовалась медсестра. – Я замечаю, он с тоской смотрит за окно. Ему не хватает свежего воздуха.

– Ну, кому же нравится постоянно лежать в постели, – Маренн улыбнулась. – Скоро мы доставим ему это удовольствие. Мне кто-нибудь звонил, спрашивал меня, фрау Кнобель? – спросила она медсестру, перебирая бумаги на столе.

– Звонила фрейляйн Аккерман из министерства пропаганды, – доложила та. – Господин Скорцени осведомлялся, когда вы появитесь на рабочем месте. Профессор де Кринис также спрашивал о вас и просил зайти к нему, когда вы появитесь. Он хочет согласовать заявку по медикаментам и перевязочным материалам на следующий месяц.

– Благодарю, фрау Кнобель.

– Я могу идти, фрау Ким? – спросила медсестра. – Мне пора делать перевязку нашему американскому раненому.

– Да, конечно, – кивнула Маренн. – Идите. Но, как только закончите, загляните ко мне, – попросила она серьезно. – У меня есть важное поручение для вас на завтрашнее утро, и мы должны его с вами детально обсудить.

– Слушаюсь, фрау, – ответила фрау Кнобель с готовностью. – Как только я закончу, я обязательно сообщу вам.

– Спасибо.

Медсестра вышла из кабинета. Маренн села в кресло, раздумывая. Чиркнув зажигалкой, закурила сигарету. Она не торопилась идти к де Кринису, в конце концов, на подачу заявки по медикаментам есть еще двое суток и она успеет увидеться с ним. К тому же он и без нее прекрасно знает, что в этой заявке требуется, просто хочет подстраховаться. «Сейчас главное – фон Херф и все, что связано с ним, – думала она. – Итак, звонила Эльза. Это значит, она уже получила от Мюллера материалы по встрече Гудрун и фон Херфа на конспиративной квартире гестапо или договорилась с ним, когда получит». Скорцени. Этот звонок тревожил ее. Конечно, он звонил не потому, что он по ней соскучился. У него хватает важной работы, чтобы не отвлекаться на сентиментальную ерунду. Что-то важное заставило его ей позвонить. Что? Кальтенбруннеру стало известно о ее поездке к фрау Маргарет? Что в этом странного, если она лечащий врач Гудрун? Ее визиты в его семью санкционированы самим рейхсфюрером. Мало ли какая помощь потребовалась его старшей дочери. Перезванивать она не будет – Маренн так решила для себя. Если действительно что-то серьезное, Отто позвонит еще раз. Не очень серьезное – подождет до их встречи дома. Теперь – Эльза. Она стряхнула пепел в пепельницу и, сняв телефонную трубку, произнесла:

– Министерство пропаганды, пожалуйста, фрейляйн. Ф34—82. Благодарю вас, жду.

В трубке послышались щелчки, затем женский голос осведомился.

– Кто спрашивает?

– Ким Сэтерлэнд, Главное медицинское управление войск СС, – представилась она. – Соедините меня с фрейляйн Аккерман, пожалуйста, – попросила через мгновение.

Трубка снова щелкнула. Спустя секунду она услышала веселый голос Эльзы.

– Ким, я тебе звонила, – сообщила она. – Но тебя не было.

– Да, мне доложили, – ответила Маренн. – Здравствуй.

– Ты знаешь, мне сейчас сильно некогда, – быстро проговорила Эльза. – Шеф опять забраковал мой материал. Он всегда принимает только с третьего раза. Ну, как иначе-то, – она рассмеялась. – Так что сейчас мне надо переделать, это пойдет в завтрашний номер, он очень злится. Но я хотела тебе сказать, что за обедом я виделась с Генрихом, – Эльза сделала многозначительную паузу, Маренн молчала, прекрасно понимая, о чем она говорит. – И конечно, опоздала, – она опять рассмеялась. – Йозеф был в ярости, – она снова сделала паузу, Маренн опять промолчала. – А все дело в том, что Генрих купил мне новые духи, – сообщила Эльза радостно. – У них чудесный запах. Мне они очень нравятся. И я уверена, понравятся тебе. Так что приглашаю тебя вечером, похвастаюсь. И Генрих обещал, что, может быть, тоже заедет, – сообщила она.

– Я с радостью, – ответила Маренн. – Как только освобожусь.

«Это означает, что либо материалы о встрече фон Херфа с Гудрун уже у нее, либо Мюллер сам привезет их вечером. Но, скорее всего, первое – все материалы у Эльзы, –