У меня внутри все сжалось.

— Тем вечером на фестивале... Я все испортил?

Неужели этот единственный момент погубил ее репутацию? Одна только мысль об этом добавила еще больше беспокойства в мою и без того перегруженную голову.

— Нет. Никого не волнует, что происходит в Легаси. Если бы кто-то снял, как мы целуемся, видео уже было бы в сети. Но пока есть только одно: где ты поешь.

Исходя из этой логики, никому не было бы дела до того, что происходит в самолете, или в доме в Колорадо, или в любом другом месте, где нас никто не мог увидеть. Мое внимание переключилось на ее губы. Моя память была только рада прокрутить в голове тот поцелуй.

Зои хотела меня. Для нее все было так же непросто, как и для меня. От этого мне стало легче.

— Это только часть проблемы, что еще у тебя на уме? — спросила она.

Зои была честна. Было бы справедливо, если бы я ответил тем же.

— Я не могу понять, чего мне не хватает: опьянения, выброса адреналина после выступления или провала в памяти, который обычно за этим следует, — тихо сказал я.

— Может, всего вместе.

— Вероятно. — Я крутил кубика льда по стакану, останавливаясь только для того, чтобы выпить газировку.

— Я могу что-нибудь сделать? — ее голос был таким мягким.

— Ты уже сделала, — я попытался выдавить улыбку, но у меня ничего не вышло. — Ты вытащил меня оттуда. Еще несколько минут, и я, возможно, принял бы предложение зеленоволосого парня пойти на вечеринку.

— Я рада, что ты не пошел.

— Я тоже.

К этому времени я уже был бы пьян и по уши в неудачных решениях, и мне было бы плевать.

— Зеленоволосого зовут Райан Де Роса, он солист Blue Lotus. Они выступали у вас на разогреве. Звук немного грубоватый, но отец Райана – друг Бена, — она положила ладонь на сиденье между нами. — Думаю, Бен мог бы их взять.

— А ты? — я раскручивал лед все быстрее и быстрее.

Она покачала головой.

— В них нет ничего особенного, чтобы пробиться дальше. Может быть, со временем у них появится свое уникальное звучание, но пока они не готовы.

— Я слышал только одну их песню, и был не в восторге.

Один шанс – вот и все, что большинству из нас давалось в этой индустрии. Один шанс, что промоутер зайдет в бар, где вы играете, и услышит вашу песню, до того, как отрубят звук. Один гребанный шанс.

— Именно. Недостаточно быть хорошим, нужно выделяться. Я все время говорила Питеру, что он... — она поджала губы.

— Что? — я поставил стакан на подставку и повернулся к ней.

— Я сказала ему, что он должен предложить то, чего не может предложить никто другой, если хочет, чтобы его заметили, — она нахмурилась, как будто заново переживала этот момент. — Я провела свой выпускной год, заполняя заявления в колледж. Он — рассылая демоверсии. Я знала, что у него ничего не выйдет, — прошептала она, и ее лицо вытянулось, — но не могла сказать об этом. У меня была интуиция, но не было опыта, и ты не можешь, глядя в глаза тому, кого любишь, нагадить на его мечту.

— Ты так же не можешь глядеть в глаза тому, кого любишь, а потом трахать чирлидершу, — возразил я.

— Думаю, у них как раз все получилось. Это больше не причиняет боли, но мы с Питером были парой много лет, а когда ты так молод, трудно понять, что впереди у тебя еще вся жизнь.

— Он сказал, что у тебя ничего не выйдет? — спросил я, вспомнив слова Питера, сказанные на фестивале.

Она кивнула.

— Я поступила в колледж. А он — нет.

— Он знал, что не сможет удержать тебя, поэтому нашел ту, кого мог. — Может, виновата энергия, которая все еще бурлила во мне, но я не мог сдержать раздражения.

Это ревность?

— Может быть, — она пожала плечами. — В любом случае, он отчасти прав. Пока у меня ничего не получилось. Но получится.

Я усмехнулся.

— Зои, ты чертовски умна, великолепна и сейчас возвращаешься в свой маленький родной город на частном самолете. Думаю, у тебя все уже получилось. — Я допил остатки газировки, оставив кубики льда таять.

— Это не мой самолет, — возразила она со смешком.

— Смысл тот же. — Я отставил стакан на кофейный столик и начал барабанить пальцами по сиденью рядом со мной.

Мне нужно было придумать новый способ разрядиться после концерта, иначе рано или поздно я сорвусь и напьюсь.

— Ты все еще чувствуешь себя сгустком энергии? — спросила Зои, наблюдая за моими пальцами.

Я кивнул.

— Для меня всегда было так. Джонас и Куинн тоже получают удовольствие после выступления, но для меня все по-другому.

Как я мог ей это объяснить?

— Какой твой любимый наркотик? Не смотри на меня так, я не про запрещенные вещества. Я знаю тебя лучше.

— Кофеин.

— Ладно. Тебе нужен кофеин, чтобы нормально функционировать, потому что ты приучил организм ждать его. Верно?

— Ага.

— Концерт — это все равно, что в течение двух часов тебя накачивают эспрессо-коктейлями сто тысяч человек. Они, конечно, высасывают из тебя энергию, но не с такой скоростью, с какой тебя напитывают. Когда ты уходишь со сцены, ты уже усвоил пятьдесят тысяч эспрессо, но еще пятьдесят циркулируют в твоей крови, заставляя нервничать и искать выход. Ты перевозбуждаешься, — тихо сказала она. — Алкоголь помогал справиться с перегрузкой.

Я кивнул.

— Это такое чувство... — Мне не хватало слов, но, с другой стороны, я никогда раньше и не старался это описать, поэтому и теперь перестал пытаться и просто показал. — Вроде этого, —

я запустил пальцы в ее шелковистые волосы и крепко поцеловал.

К черту профессиональные рамки. Здесь не было никого, кроме нее и меня. Единственные границы между нами были те, которые мы сами установили.

Зои приоткрыла губы, и я погрузился в ее рот языком. На вкус она была как имбирный эль и сладость, которая, как я знал, была сама Зои. Я наклонил нас, чтобы соединить наши губы в