этого убедительные аффирмации. Достаточно прогулки в лесу или парке, чтобы душа наполнилась спокойной радостью и умиротворением, черпая этот целительный бальзам безвозмездно и неограниченно у самого совершенства — матушки природы.

Переполнявшим ее чувствам Ирина нашла выход, прочитав стихотворение Пушкина:

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса –

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и золото одетые леса…»

Милен, как всегда в восторге от любой красивой рифмы или ноты, поинтересовался, есть ли на эти стихи музыка, но услышав отрицательный ответ, не расстроившись, затянул подходящую случаю песню. Даже Эль, сердитая с утра из-за раннего пробуждения, оживилась. Терпеливо дождавшись, когда Милен закончит, внесла свой вклад в восхваление осени:

— Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный,

Веселой, пестрою стеной

Стоит над светлою поляной.

— Этому стихотворению меня тетя Ланочка научила, — гордо заявила она. Милен фыркнул:

— Что еще за тетя Ланочка?

Ирина с упреком посмотрела в спину парня, сидевшего на облучке.

— Детка, кто такая тетя Ланочка? Это жена дяди Родика? — спросила она девочку. Милен аж хрюкнул:

— Как, есть еще какой-то дядя Родик? Да ты, Ирина, прирастаешь родственниками буквально на ходу.

Эль залилась смехом:

— Ой, нет, Ирина — ханум, — Эль заболтала руками и ногами, продолжая звонко смеяться. Тетя Ланочка — сестра моего папы.

Напоминание об отце всегда приводили к слезам, поэтому Ирина предприняла срочную попытку переключить внимание ребенка с опасной темы на другие стихи и сказки, не дав себе время на обдумывание, откуда незнакомой ей Ланочке известны стихи русского поэта Ивана Бунина.

Длинные обозы, одинокие телеги и путники, которые изредка встречались им на пути, вносили разнообразие в долгий монотонный путь. Ирина с удивлением вспоминала свой первый день в этом мире, свои метания по полям и лесам в поисках человеческого жилья. Сегодня они миновали целую череду крохотных живописных деревенек, больших сел с роскошными барскими усадьбами, иногда в отдалении от дороги виднелись одинокие хижины и хутора на два-три двора. Так в какие же дикие места ее закинуло в момент перехода в этот мир, что за два дня скитаний она не могла выйти ни к одному населенному пункту? И тем любопытнее, что привело в ту глушь встреченный ею богатый экипаж, непонятно что искавший в тех отдаленных местах? Не значило ли это, что Ирина находилась именно там, где и должна была быть в тот момент? Последние месяцы все ее мысли были сосредоточены на ребенке. Она настолько страстно о нем мечтала, что опасалась, будучи рассудительным человеком, как бы это желание не превратилось в болезненную навязчивую идею. И вот судьба сводит ее с ребенком, который очень в ней нуждается. Возможно, провидение вело ее тогда и ведет сейчас? Стало быть, она все делает правильно?

Местечко, в котором усталые путники предполагали остановиться на ночлег, находилось в половине пути от Турова до столицы. Когда с высокого пригорка им открылся вид на городок, уже стремительно смеркалось, как это бывает лишь осенью. Только что в последних лучах закатного солнца играли все оттенки багряного и золотого, и вот уже царят полутона серого и черного. А в сумеречном небе вьются белые струйки дыма, поднимающиеся над крышами домов, манящие теплом, уютом и горячим ужином. Друзьям не пришлось углубляться в лабиринт узких улочек. Постоялый двор, который им посоветовала Ада, обнаружился на самой окраине. Ирина, до сих пор видевшая только трактир Дамдина, с любопытством переступила порог обеденного зала. Такие же деревянные мощные балки под крышей, деревянные столы, пустая пока еще сцена в глубине. Но одно существенное отличие сразу же бросилось в глаза — хозяин сего заведения, в отличие от Дамдина, являлся типичным представителем трактирщиков, эдакий собирательный образ, созданный воображением Ирины при чтении русской классики: несвежий фартук на необъятном животе, полотенце на плече, внимательный оценивающий взгляд и щедро рассыпаемые улыбки.

Ирина критически и немного ревниво сравнила меню и в течение всего ужина наблюдала за работой подавальщиц, пока не поймала себя на этом и подумала, что начинает привыкать и принимать свою новую роль и профессию.

— Вот чертяка, — оторвал ее от размышлений возглас Милена. — Хорош! — Ирина и Эль с двух сторон вопросительно уставились на него. Парень кивнул на сцену. Явившиеся музыканты, как водится перед выступлением, настраивали инструменты, и только гитарист уже наигрывал незатейливую мелодию. — Виртуозно, — восторженно выдохнул Милен. Ирина неопределенно пожала плечами и поднялась из-за стола, качнув головой в сторону комнат постояльцев:

— Завтра предстоит долгая дорога, нужно отдохнуть.

Глава 18

Эль, расположившись на широкой кровати, с увлечением переодевала своих кукол в ночные рубашки. Ирина помогала ей в этом, а Милен откровенно маялся бездельем. Будь его воля, сбежал бы обратно к музыкантам. Поэтому услышав шум подъехавшего экипажа, парень оживленно подскочил к окну.

— Ирин, смотри — карета, запряженная четверкой. Четверкой! — он чуть не захлебнулся от восторга.

— Блин, Милен. Ты можешь без этого телячьего восторга? — раздражаясь на детскую восторженность, которая удивительным образом уживалась в парне со зрелостью, мастерством, амбициями, — пробурчала девушка. — Ну, карета, богатая, ну, лошади.

— Ты посмотри, какая стать, сколько в них благородства, красоты, а силы-то сколько, силищи!

Ирина неохотно подошла к окну и в центре большого двора, ярко освещенного фонарями, увидела запряженную цугом черную карету. Она напомнила Ирине тот первый экипаж, который встретила по дороге в Туров. Удивительное совпадение, ведь только сегодня ее вспоминала. Тогда в ней ехали мужчина и женщина.

Тем временем лакей в богатой ливрее распахнул дверцу и из экипажа показался мужчина. Игнорируя неутомимые поклоны хозяина постоялого двора, он направился к крыльцу. Слава, незабвенная подруга Ирины, при виде таких красавчиков обычно томно вздыхала, но утешала себя тем, что они слишком красивы внешне, чтобы природе хватило сил еще и на внутреннюю красоту, имея в виду красоту души. Мужчина поднял глаза к окну и, скользнув взглядом по Милену, задержал его на Ирине. Девушка могла бы поклясться, что в этот момент в его глазах мелькнуло узнавание, взгляд потеплел, и губы мужчины дрогнули в улыбке. Она невольно улыбнулась в ответ.

— Ты знаешь этого абыя? — удивился Милен.

— Нет, — с сомнением протянула Ирина. — Вряд ли можно назвать человека знакомым, если он однажды просто проехал мимо в карете. Я даже не уверена, что в той карете был именно он. Слишком быстро она промчалась мимо. Но красивые глаза и оценивающий пристальный взгляд те же, я запомнила. Знаешь, что еще странно? — Ирина продолжала стоять у окна, но мысленно снова сидела в тарантасе на том памятном перекрестке,