время как социал-демократы сосредоточились, прежде всего, на социализации ключевых отраслей промышленности и развитии централизованного, общего экономического планирования, профсоюзы сосредоточились на участии работников в управлении предприятиями, как это было в металлургической промышленности в британской зоне после войны. Здесь под давлением угрозы декартелизации работодатели пошли на очень далеко идущие уступки профсоюзам, чтобы затем при поддержке оккупационной власти добиться паритетного представительства в наблюдательных советах крупных компаний. Когда после образования ФРГ срок действия этого постановления истек, профсоюзы сделали все возможное, чтобы применить его к металлургической промышленности всей республики и, как тенденция, ко всем другим отраслям промышленности.

Сначала профсоюзы добились в этом успеха. Решающим фактором здесь было то, что в 1950 году Аденауэр был убежден, что ни «План Шумана», ни перевооружение невозможно провести без участия профсоюзов. Чтобы заручиться их поддержкой, он в конце концов предложил продолжение совместного с профсоюзами управления предприятиями в угольном и сталелитейном секторах, что было принято в качестве закона в апреле 1951 года, вопреки голосам либералов. Напротив, когда год спустя обсуждался новый закон о правовом режиме предприятий, который распространялся на все отрасли экономики, Аденауэр уже не зависел от профсоюзов, и, несмотря на массовые протесты и угрозы забастовок, новый закон не предусматривал паритетного участия в управлении предприятиями. Вместо этого в основном он был ориентирован на принципы регулирования отношений на промышленных предприятиях Веймарской республики и идеи партнерства христианского социального учения.

В ходе этих споров, однако, также стало очевидно, что готовность работников бороться за расширение практики совместного принятия решений в управлении предприятиями стала значительно снижаться с началом экономического подъема. Все большее внимание уделялось не коллективным правам работников, а улучшению условий жизни отдельных людей. Таким образом, профсоюзы оказались в числе проигравших в первые годы существования ФРГ. Они не смогли добиться ни социализации, ни плановых экономических элементов в экономическом порядке, ни закрепления права участия в принятии решений в законе «О правовом режиме предприятий». В результате профсоюзы постепенно начали переориентироваться и, вместо того чтобы сосредоточиться на изменении экономического порядка, больше сконцентрировались на требованиях повышения заработной платы и улучшения условий труда, что им удавалось делать со все большим успехом с конца 1950‑х годов. Основой растущего влияния профсоюзов оказалось не соопределение, а автономия в коллективных переговорах, и продолжающаяся хорошая экономическая ситуация создала для этого благоприятные условия[28].

Если в первый парламентский период до 1953 года основное внимание уделялось устранению чрезвычайных ситуаций, то в последующие годы главной заботой стало будущее направление социальной политики. Однако общая реформа социального страхования, как планировалось изначально, не состоялась, в том числе потому, что СДПГ представила в 1956 году комплексную программу социальной политики, тем самым оказав давление на правительство в связи с приближающейся избирательной кампанией. Социальная политика все больше становилась решающим элементом в завоевании симпатий избирателей, и никогда это не было так очевидно, как во время большой пенсионной реформы 1957 года.

В системе социального обеспечения Бисмарка пенсия по старости была лишь дополнением; для большинства работников приближение старости по-прежнему ассоциировалось со страхом обнищания. В этом отношении мало что изменилось: в начале 1950‑х годов пенсии все еще составляли шестьдесят немецких марок, менее трети средней чистой заработной платы, и около шести миллионов пенсионеров жили в то время в острой материальной нужде. Кардинальное улучшение было возможно только путем изменения системы, но министр финансов, Федеральный банк и работодатели возражали против этого. Тот факт, что Аденауэр протолкнул пенсионную реформу против голосов своих министров (и, как это часто бывало в случае с решениями по социальной политике, при помощи СДПГ), был обусловлен, прежде всего, политикой власти. Таким образом, он был убежден, что «Союз» победит на выборах в бундестаг в 1957 году – несмотря на массовые протесты движения против ядерной смерти, которое доминировало в заголовках газет в то время. Согласно новой системе, пенсии должны были финансироваться не за счет взносов, которые застрахованные лица вносили сами в течение трудовой деятельности, а за счет взносов ныне работающего поколения. Таким образом, пенсии можно было сразу же массово увеличить, в среднем на 60 процентов только в 1957 году и на 110 процентов с 1957 по 1969 год. В результате миллионы пенсионеров впервые получили адекватную пенсию, которая составляла чуть больше половины их последней чистой заработной платы. Несомненно, пенсионная реформа стала решающим фактором в победе Аденауэра на выборах в бундестаг в 1957 году.

Кроме того, пенсионная реформа имела и более широкие, долгосрочные социально-политические последствия: помимо сокращения старческой бедности и обеспечения долгосрочного статуса, что также сделало возможным будущее планирование жизни, она содержала в себе сильный аспект семейной политики, поскольку по-прежнему была направлена исключительно на занятых, а деятельность домохозяек не учитывалась. Это поддержало традиционный образ женщины и семьи – с учетом нестабильности социальных отношений, вызванной войной и послевоенным периодом, тщательно продуманный эффект. В то же время пенсионная реформа была важным фактором в системном соревновании между двумя германскими государствами, поскольку в ГДР старческая бедность продолжала существовать (и существовала вплоть до 1989 года), так что ФРГ добилась здесь большого перевеса в социальной сфере.

Однако эта система была основана на двух предпосылках: с одной стороны, постоянный экономический рост для получения доходов, которые затем могли бы пойти на пенсии и другие меры социальной политики через налоги или взносы на социальное обеспечение. С другой стороны, не допускалось резкое снижения рождаемости, поскольку в противном случае, в долгосрочной перспективе, слишком много пенсионеров придется финансировать за счет слишком малого количества работающих людей – что, собственно, и произошло начиная с 1980‑х годов. Предложения совместить пенсионную реформу с массовым поощрением семей с детьми не нашли большинства в 1957 году, так что реформа косвенно поощряла бездетность.

Наряду с компенсационными выплатами пострадавшим от военных действий, пенсионная реформа стала центральным решением в области социальной политики 1950‑х годов; в то же время она стала прелюдией к далеко идущему расширению социальной политики в последующие 15 лет. Это не было особенностью Западной Германии: государство всеобщего благосостояния укреплялось во всех странах Западной Европы, хотя и разными темпами. Повсеместно социальные блага государства стали основополагающим условием политической интеграции и легитимности. Связанные с этим опасности – потеря самостоятельности, зависимость от государства, перенапряжение финансовых ресурсов – рассматривались с самого начала, хотя и в основном теми, кто в целом скептически относился к расширению социальных пособий, например, потому что это способствовало потере независимости и стремлению к достижениям на службе и разрушению семейных связей. Но в отличие от США, последовательно расширяющаяся система социального обеспечения стала характерным элементом западноевропейских стран с