Что не надо путать с периодическими подарками разным варварским правителям с целью получения их услуг. И все это сообщают нам византийские источники, авторы которых не стыдились описания нашествий, поражений, заговоров и подкупов на международной арене, особенно когда дело касалось столицы.

На этом фоне незримое нашествие русов в 907 или 922 году кажется тем менее вероятным, чем более грандиозным оно изображается. Между тем летописец в каждом слове настаивает на победе грозных русов над трусливыми греками. Добившись клятвы от императоров, Олег и его мужи присягнули «по рускому закону: клялись оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом, и утвердили мир». Если имена русских переговорщиков напоминают выходцев из Северо-Западной Европы, то боги, которыми они клялись, – чисто славянские. Громовержец Перун был богом дружины, а бог плодородия и прибыли Волос (или Велес) – покровителем торговли.

Это первое отмеченное в летописи соглашение о постоянных отношениях руси с Восточной Римской империей вызывает у историков много сомнений. Слишком пылко изложенная легенда об обращении империи в подданство русским князьям и городам легко могла быть отвергнута, но… составитель «Повести временных лет» подкрепил ее приведенным далее текстом договора Олега с теми же императорами от 2 сентября 911 года[50].

Ни о каких сокрушительных походах руси против греков в этом договоре речи нет. Олег попросту отправил в Царьград послов, которые договорились об условиях пребывания в Константинополе русских посольств и купцов и привезли домой дубликат соглашения, написанного «Ивановым написанием на двух хартиях, цесаря вашего (василевса ромеев. – А. Б.) и своею рукою». Договор в основных чертах соответствует цареградской традиции, хотя местами и отступает от нее[51].

Если бы составитель «Повести временных лет» не прибавил описания переговоров на ту же тему к сказочному уже в Начальной летописи походу Олега на Царьград, превращенному им в совершенную фантастику, то документ 911 года не подтверждал бы подлинность прекрасно сочиненной легенды о Вещем Олеге. По содержанию договор не требует объяснений в виде каких-либо завоевательных походов. Олег и сам мог заключить подобное соглашение в результате мирного посольства. Возможно, оно и состоялось в 922 году, когда русь во главе с князем пришла в Царьград на ста ладьях, на что имела право по договору 911 года. Именно сочетание волшебной сказки о жестокой войне и трудных переговорах с протокольным языком помещенного далее документа, пусть и другого времени, придало легенде о Вещем Олеге достоверность в глазах древнерусских слушателей летописи и устойчивость в исторической науке. Составитель «Повести временных лет» был, безусловно, великим писателем и тонким знатоком человеческих душ.

Для нас договор 911 года служит прекрасным доказательством реальности Вещего Олега и его княжения. Но в то же время подтверждает подозрения, что летописцы своей легендой о Рюриковичах и варягах-руси старались замаскировать наличие в истории множества других князей. Русские послы, гласит договор, прибыли в Царьград «от Олега, великого князя русского, и от всех что под его рукой (подчиненных ему. – А. Б.) светлых и великих князей и его великих бояр». Договор составлен для подкрепления и сохранения «многолетней между христианами и русью бывшей любви», что полностью дезавуирует легенду об ужасном погроме, якобы учиненном Олегом в Византии в 907 году. Послы говорят от имени многих «князей светлых наших русских», пылающих любовью к ромеям, в их понимании – грекам. «Также и вы, греки, соблюдайте такую же непоколебимую и неизменную дружбу к князьям нашим светлым русским и ко всем, кто находится под рукою нашего светлого князя… всегда и во все годы».

Текст посвящен деталям решения всевозможных споров между русскими и греками в ходе путешествий и торговли. Он действительно закреплял отношения «мира и любви», царившие между русью и империей уже полстолетия (после страшной войны 860 года). Неизвестные, но светлые и великие русские князья, некогда славно повоевавшие, спокойно торговали с Царьградом, возможно, иногда нанимаясь помочь ромеям в морских войнах с арабами. Предположительно, о их «скифских ладьях» и легких военных судах-«дромонах» идет речь в трактатах «Навмахия» и «Тактика» Льва Премудрого и Хронике Псевдо-Симеона об участии росов в войне против арабского флота изменника Льва Триполитанского в начале X века[52].

Договор 911 года Олег прочитал в Киеве. Этим, говорит летописец, он и завершил свою карьеру правителя. Вскоре он был укушен змеей, выползшей из черепа старого боевого коня, от которого кудесник предрек ему смерть, умер и был с честью похоронен в Киеве на горе Щековице: «И было всех лет его княжения 33».

Князь Игорь

Княжение Олега, в описании которого составитель «Повести временных лет» опирался, как полагают, на старинные предания, русский перевод Хроники Амартола и добытые им копии договоров Руси с греками, заметно сократило срок правления на Руси князя Игоря Рюриковича, сведя его для летописца к 32–33 годам (912–945).

Уже для составителя Начальной летописи Никона Великого датированные деяния Игоря начинались неудачным походом на Царьград в 920 году. И заполнить его княжение событиями было сложно. После победоносного похода Олега на Царьград в 922 году и его смерти в Старой Ладоге, писал Никон Великий, «Игорь сидел в Киеве, княжа и воюя с древлянами и уличами. И был у него воевода, именем Свенельд, и принудил уличей, возложив на них дань, и отдал Свенельду. И не дался один город, именем Пересечен, и сидел около него три года, и едва взял. И сидели уличи по Днепру вниз, и после этого перешли между Бугом и Днестром, и сели там».

Тут не ясно, кто именно одолел воинственный союз славянских племен уличей и взял Пересечен, Игорь или Свенельд. Скорее всего, Свенельд, иначе почему князь отдал всю дань ему? В любом случае уличи не покорились – они просто ушли, что для непокорных славян, склонных к переселениям, было легко. Предположительно, Свенельд воевал и с древлянами. Никон Великий продолжает текст так: «И дал также дань древлянскую Свенельду, и брали по черной куне с дыма. И сказала дружина Игорю: “Вот, дал ты одному мужу много”». Прямое продолжение этого текста: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги; так пойди, князь, с нами за данью, и ты добудешь, и мы», – читаем уже в статье 945 года, повествующей о смерти Игоря.

Никон понимал, что лакуна в 23 года между статьями о походе Олега (922) и смертью Игоря (945) слабо заполняется упоминанием о войнах с уличами и древлянами, дань с которых была отдана воеводе Свенельду. А дань с северных племен (словен, кривичей, мери и варягов) была Игорем же отдана варягам. Получается, что он «кормился» только от Киева – вот и сидел, по словам дружины, буквально без «портов» (так в летописи названа одежда).

Никон честно пытался заполнить эту лакуну. После слов «дал ты одному мужу много» он написал: «потом скажем о приключившемся в эти годы», – и даже проставил годы