– Да все он понимает… Но старик одержим. Я сам, по правде говоря, боюсь, как бы из-за его усердия нам политику не пришили, – проговорил Оболенцев.

– Вот-вот. Поэтому нам это дело надо раскрутить в сжатые сроки! И никаких контактов с Майером. У нас у самих достаточно сил, чтобы поднять дело! Вы поняли? – твердо спросил Надеинов.

– Конечно, – лаконично ответил Оболенцев.

– Ваше главное преимущество – это внезапность, – продолжал Надеинов, – ну, а когда они опомнятся… Держитесь! Для посторонних ушей ту часть дела, которая будет разрабатываться по наводке, назовем операцией «Империал»!

– Хорошее название, – подметил Оболенцев.

– И еще. Советую вам не останавливаться в центральных и интуристовских гостиницах.

– Я уже забронировал гостиницу цирка. Номера подешевле, прослушивать и пасти там сложнее, – доложил Оболенцев.

Надеинов подвел Оболенцева к одной из картин, на которой была изображена панорама ада: сатана, огонь, черти, мучащие грешников.

– «Ад», школа Босха! – Надеинов внимательно рассматривал картину. – Вам ничего не напоминает?

– Наверное, то же, что и вам, Виктор Сергеевич, – место, где Десять Заповедей преследуются по закону, – дипломатично ответил Оболенцев.

– Надеюсь, вы помните, что в этом сюжете дьявол – фигура положительная? – напомнил Надеинов. – Довольно смело в эпоху инквизиции!

– Разумеется! – скромно подтвердил Оболенцев.

– Что ж, тогда будем считать, что инструктаж состоялся, отменяйте постановление о прекращении дела! – отчеканил Надеинов. – И теперь уж тщательно и, главное, доказательно исследуйте все. Только осторожно.

– Головой ручаюсь… – начал Оболенцев.

– Боюсь, – прервал его Надеинов, – что наши головы недорого стоят.

И на прощание он неожиданно протянул руку Оболенцеву. Рукопожатие его было крепким и каким-то теплым.

Оболенцев покинул зал под сводами, а Надеинов остался возле картины «Ад».

Поднявшись по лестнице в коридор, Оболенцев столкнулся с крепким, коротко стриженным парнем. Реакция того была мгновенной: развернувшись лицом к Оболенцеву, он прикрыл идущего следом за ним лысого человека среднего роста в очках, почти незаметно проскользнувшего мимо Оболенцева. Следом исчез и парень.

«Отработанный приемчик! – подумал Оболенцев. – Чья школа, тоже голову ломать не надо».

Он шел коридорами и размышлял.

«Если это был студенческий товарищ Надеинова, теперь занимающий высокое положение, то он дружен с Андроповым. Значит, Надеинов уже все просчитал. Он понимает опасность и решил подстраховаться».

А крепкий парень с короткой стрижкой уже открывал бронированную дверь.

Когда человек в роговых очках вошел в сводчатый зал, охранник немедленно закрыл дверь и встал возле нее – оберегать покой хозяина.

Наедине Надеинов и человек в роговых очках сразу перешли на «ты».

– Потрясающая картина! – восхитился человек в очках. – Через сколько рук прошла, сколько дорог проехала, сколько судеб видела. И вот она здесь!

– «Ад»! – повторил Надеинов. – А дьявол на картине очень похож на Брежнева!

– Ты, по-моему, преувеличиваешь, – заметил гость.

– Посмотри-ка на это! – Надеинов протянул папку с документами, оставленными ему Оболенцевым.

Человек в очках внимательно знакомился с документами, хмурясь все больше и больше.

– И это еще не все… – добавил Надеинов. – Вот фотоснимки!

– Я тебе верю! – вздохнул гость. – При социализме могут появляться отдельные лица, чьи взгляды и поступки противоречат нашей морали, нашим законам. Подобные взгляды и поступки могут порождаться различными причинами. Здесь могут сказаться недостаточная идейная закалка и политические заблуждения, религиозный фанатизм и националистические пережитки, житейские трудности и моральное разложение, а то и просто нежелание трудиться…

– Это опасные люди! – вздохнул Надеинов. – И они рвутся к власти!

– Не одни они! – сразу сменил тон гость. – Романов, Гришин… Список продолжить?

– Не надо! – заторопился Надеинов. – Мне нужна твоя помощь!

– Значит, все происходило на «Белой даче»? Ответственные товарищи в дружбе с этим… Борзовым… Интересно… А Борзов – человек Липатова? – Гость совсем близко подошел к картине. – А Липатов – человек Брежнева.

– Его! – подтвердил Надеинов. – При вручении Ленинской премии хозяину, помнишь, как он сморозил, что, дескать, «Малая земля» посильнее «Слова о полку Игореве»!

– Ты все понимаешь? – уточнил гость.

– Все! – подтвердил Надеинов. – Оболенцев умеет оценивать ситуацию. Осторожен.

– Надо подстраховать! – заметил гость. – Ставка велика! Но пока на самый верх не лезь! Ты прекрасно знаешь одного рыцаря без страха и упрека, который решил, что жизнь – это киносценарий, можно написать что хочешь…

– Ты о… – начал Надеинов.

– Именно! – прервал его гость. – Пошел к Суслову, стал показывать документы. Помнишь, чем это кончилось?

– Он покончил с собой! – хмуро сказал Надеинов.

– Может быть, может быть. Тебе лучше знать. Только я в это не очень верю, – зло сказал гость. – Есть люди-невидимки, могут проникнуть куда угодно и сделать что прикажут. Предупреди Оболенцева: какие бы ни были выходы наверх, не лезть без моей команды. Пока! Понимаешь? У Липатова очень сильное влияние. И Черненко на его стороне. Запойно-застольный стиль жизни. Пора с этим кончать. Но делать надо с умом, а не партизанскими наскоками. А то в этом дерьме еще сто лет будем болтаться.

– Постараемся! – пообещал Надеинов. – Но и ты постарайся! Сам говоришь: дело стоящее…

– Надеть намордник на Липатова было бы неплохо! – признался гость. – Но и вылететь в последний момент из первых было бы глупо. Есть идеи, которые хочется провести в жизнь. Я ушел. Звони. За информацию спасибо.

Обнявшись на прощание, они расстались. Надеинов не пошел провожать гостя. Он хорошо знал, что, чем меньше людей знают об их встрече, тем лучше. Подобного рода рандеву вполне могли быть расценены как заговор.

События разворачиваются

Еще в Москве Оболенцев заручился рекомендательным письмом, чтобы поселиться в недорогой гостинице, принадлежащей Союзгосцирку.

Эта всесоюзная здравница была «хлебным» местом для артистов. Работа здесь всегда считалась престижной и высоко оплачивалась.

Действительно, отдыхающие из районов Дальнего Севера, где многие о цирке лишь читали или видели его только в кино, с огромным удовольствием ходили на представления.

Поэтому гостиница была постоянно переполнена и попасть в нее простому смертному не представлялось возможным. Хотя многие всеми правдами и неправдами стремились поселиться именно в ней, и не потому, что цены за номера без особых удобств были на порядок ниже, чем в городских гостиницах. Потом, где-нибудь в забытом богом поселке или городишке, это давало возможность рассказать о знакомстве со знаменитостью, а то и о необыкновенном романе. Влекло общение с артистами.

Оболенцев и Ярыгин прилетели из Москвы поздно вечером, поэтому дежурный администратор схватился за голову, увидев рекомендательное письмо из Госцирка.

– Где же я вам возьму два отдельных номера?

– Мы согласны на двухместный! – успокоил его Оболенцев.

– Да? – обрадовался администратор, но тут же снова заохал: – А где я вам возьму двухместный номер?

На этот вопрос у друзей ответа не нашлось. Администратор поскреб лысину и, глядя