Медленно я подняла глаза. Он смотрел в окно, постоянно постукивая шариковой ручкой по своей пухлой нижней губе. Частицы пыли танцевали перед лицом Тираэля. Я делала вид, что разглядываю ее, но на самом деле я смотрела на его профиль. Изогнутые губы. Прямой нос, кончик которого слегка задирался к небу. А потом эти выступающие скулы.

– Если хочешь, я могу дать тебе свою фотографию. Можешь забрать ее к себе домой.

Я покраснела и отвернулась.

– Спасибо, в этом нет необходимости.

– Два.

– Что?

Он опустил шариковую ручку.

– Я подсчитываю твою ложь, Иверсен. Раз, два – солгала; три, четыре – ври задире; пять, ше…

– Прекрати! Боже, меня дико нервирует эта мелодия.

– Да брось. – Он изогнул бровь. – «Кошмар на улице Вязов» пугает тебя, а я нет?

– Да. – Я положила руки на обе стороны раскрытой книги и сдвинула брови на лоб. – Ты когда-нибудь видел Фредди Крюгера? Его пальцы – лезвия ножей, Тираэль. Лезвие ножей. И лицо у него такое… – Я остановилась. Следующее слово никак не желало срываться с моих губ.

– Обгоревшее? – Его голос был тихим и робким. Ни в какое сравнение с тем тоном, которым он обычно со мной разговаривал. И эти глаза… Впервые выражение лица Тираэля казалось не отшлифовано-ледяным, а мягким. Его глаза смотрели прямо в мои. Не на лоб, хотя я знала, что он думает об этом, хотя я знала, что тема моего ожога витала между нами и нагнетала атмосферу. Большой вопрос, который требовал ответов.

Я ничего не ответила. Мой рот открылся.

– Мы должны… – Я прочистила горло и отвела взгляд. – Давай начнем.

Мой голос заставил его очнуться. Потребовалось два вялых моргания, прежде чем он отреагировал. Тираэль притянул к себе книгу и раскрыл ее. Он низко склонился над страницами. Его пальцы покоились на бумаге. Теперь я могла разглядеть татуировку на его правой руке, которую раньше не видела. Это было мертвое дерево. Голые ветви заканчивались на тыльной стороне его руки. Птицы разлетались с кроны и достигали кончиков пальцев. Этот образ был таким мрачным, таким меланхоличным и в то же время настолько полным надежды, что я была не в силах отвести взгляд.

В какой-то момент я все же это сделала. И хотя мы должны были вместе работать над этой курсовой работой, должны были обсудить наши мнения и использовать факты для новых подходов, остаток часа прошел в молчании.

* * *

– Ты выглядишь измученной. Подожди, тебе приходилось препарировать жаб?

– Что?

Изобель взяла поднос и двинулась вдоль буфета. Столовая находилась за массивной деревянной дверью в конце восточного крыла на первом этаже. Деревянные столы в деревенском стиле заполняли зал, стены которого были до половины обшиты панелями из красного дерева. Солнечный свет проникал через соборные окна в каменной стене и освещал головы студентов.

– Ни для кого не секрет, что профессор Робертсон разводит жаб. – Изобель положила себе на поднос два яблока и в нерешительности остановилась перед апельсиновым соком. – Если ученики не подчиняются ему, в качестве наказания они должны провести вскрытие.

– Это отвратительно. – Я потянулась за булочкой и бутылочкой IRN-BRU. Между тем шотландский напиток вызвал у меня любопытство. – Почему он это делает?

Изобель отказалась от апельсинового сока и выбрала кокосовое молоко.

– Ему нравится профессор биологии. Это все знают. Он постоянно выполняет для нее какие-то задания.

– Она этого хочет?

– Да, конечно. Она бесстыдно пользуется им.

Я последовала за Изобель через зал. Она направилась к столику недалеко от выхода во двор, за которым сидели девочки-близнецы.

– Откуда ты это знаешь? – спросила я.

Изобель искоса бросила на меня удивленный взгляд.

– В Тихом Ручье все всё знают, Хелена.

Близнецы подняли глаза, когда мы сели. У них были совершенно одинаковые лица, только цвет волос отличал одну от другой.

– Привет, – сказала девушка, сидевшая напротив меня. Ее белокурые волосы были похожи на мои. Но я бы никогда не смогла заплести их так искусно, как она. Девушка выглядела как главная актриса из «Викингов». Она ткнула вилкой в салат и указала на меня креветкой. – Хелена, не так ли?

– Да.

Она кивнула.

– Я Силеас. Силеас Эверстоун. И я уже так много слышала о тебе. Рада познакомиться. Твои глаза – это просто безумие. Пронзительно синий цвет. Ты пользуешься контактными линзами? А ты…

– Силеас, – прервала ее Изобель забавным тоном. – Притормози немного. Не нападай так на Хелену.

– Прости. – Силеас запихнула креветку в рот и проглотила ее в рекордно короткие сроки. Жевала ли она вообще? – Иногда я бываю очень активной.

Изобель откусила от своего яблока.

– Иногда?

Силеас пожала плечами.

– Иногда больше, иногда меньше, но даже меньше – это слишком много для большинства. Имеет ли это смысл? Думаю, да. По крайней мере, для меня. Но и для других тоже, верно?

Я моргнула.

– Наверное, да.

Мой взгляд переместился на ее сестру. Она была более миниатюрной. Ее пальцы крепко сомкнулись вокруг латунной ложки. Девушка смотрела на меня с таким выражением, как будто я была самым страшным существом, которое она когда-либо видела.

– А кто ты? – Я надеялась, что если поговорю с ней, то напряжение спадет. Ошибочное предположение. Теперь она выглядела еще более напуганной.

– Камрин. – Ее голос был похож на тонко натянутую струну. Внезапно девушка в шоке отвернулась, как будто ее ответ был ужасной ошибкой. Она склонилась над своей тарелкой. Темно-русые волосы упали ей на лицо, словно занавес. Некоторые пряди оказались в рагу.

Сбитая с толку, я посмотрела на Изобель. Она едва заметно покачала головой и закатила глаза, что, как я поняла, являлось жестовым аналогом фразы: «Она просто такая, это не имеет к тебе никакого отношения».

– Как дела, Силеас? – воскликнул парень за другим столом. Кончики его дредов покоились на спинке стула. Он наклонился, глядя на нее через плечо. – Ты потанцуешь со мной завтра на городском празднике памяти?

Силеас даже не повернула головы.

– И не мечтай, Брэндон.

– Ты не можешь так говорить!

– Я могу сказать все, что угодно.

– Это не так. – Он усмехнулся. – Ведь я уже помечтал…

Она подняла руку и показала ему средний палец, но улыбнулась.

– Праздник памяти? – спросила я.

– Он проходит раз в год, – ответила Силеас. Она подхватила вилкой еще одну креветку. – Всегда тринадцатого сентября. Мы чтим память Тихого Ручья, где смогли укрыться раненые воины в сражении при Престонпансе.

– И что там происходит?

Изобель заправила за ухо рыжевато-русую прядь. Когда она улыбалась, на ее носу появлялись морщинки.

– Хорошая музыка. Народные танцы или даже обычные. Мы запускаем в небо фонарики, чтобы сообщить Вселенной о