романтичная провинциалка разглядела в нем мужчину мечты, и всеми силами старается привлечь к себе его внимание. Паршивое ощущение, если честно. Смесь стыда, неприятия себя, но я старательно глядела Глебу Кирилловичу в глаза и самоотверженно улыбалась.

— Это точно, — ответил он тем временем. — Праздно гулять я не привык. Как говорила одна моя хорошая знакомая: за бесплатно я даже на диване лежать не стану.

— Очень хорошая знакомая?

— Что? — переспросил Романов.

— Знакомая очень хорошая? — продолжала разыгрывать из себя простушку я. — Жена про вас так говорит?

— Бывшая, — сказал он после короткой паузы, наверное, про себя подивившись, куда завел случайный разговор с администратором отеля.

— Уверена, что это она сгоряча, — добавила я.

Глеб вдруг весело и громко рассмеялся.

— Совсем в этом не уверен. Но раз уж нас пошел разговор по душам, вы, Наталья, замужем?

Прозвучал вопрос, на который я совсем не знала, как ответить. Наверное, если бы я сказала в тот момент правду, всё не пришло бы к столь трагическим событиям и последствиям. Это был тот самый поворотный момент в моей судьбе, как бы пафосно не звучало. Но это сейчас, спустя время, я могу судить об этом, а тогда, после этого вопроса, мои мысли заметались, и я, в итоге, сказала то, что сказала. Я соврала.

— Нет. Не замужем.

Я свела руки за спиной, он, наверное, подумал, что я жеманничаю или неумело флиртую, а я в тот момент нащупывала обручальное кольцо на пальце. Покрутила его, затем аккуратно сняла. И сжала в кулаке.

Глеб Кириллович очень внимательно смотрел на меня всё это время. А потом проговорил с проявившейся особой рокочущей интонацией:

— Тогда мне особенно приятно познакомиться. С девушкой, которая не боится тернового куста.

Мы встретились с ним глазами, и я поняла, что не могу сделать вдох, и поняла, что пора бежать. Хотя бы на какое-то время сбежать от него подальше.

Обручальное кольцо оказалось в кармане форменного пиджака. Я не надела его на палец даже после того, как вышла с территории главного дома, и направилась обратно к отелю. Шла неспешно, будто в какой-то прострации, и раздумывала о том, в какой неприятной ситуации оказалась. Я не люблю врать людям. Считаю ложь — действием непродуктивным, неблагодарным. Что бы ты ни соврал, наступит такой момент, что ты попросту забудешь или запутаешься в том, что тебе пришлось наврать. Тебя обязательно на лжи поймают, и ты будешь выглядеть последним дураком, а то и сволочью, и в своих глазах, и в чужих. А пользы, по сути, получишь ноль целых ноль десятых.

Но раньше я никогда не задумывалась о том, что бывают, оказывается, совершенно безвыходные ситуации. Вот как у меня сейчас. И ничего другого, как соврать, не остаётся. Хотя нет, остаётся ещё одно: надеяться на лучшее.

— У тебя щёки огнём горят, — сообщила мне Кристина, подойдя ко мне на ресепшен. — И уши тоже.

Будто я сама этого не чувствовала. Уже час прошёл с момента нашего разговора с Глебом Кирилловичем, час, как я вежливо распрощалась с ним и ушла, а успокоиться всё никак не получалось. Наверное, потому, что я понимала, что это только начало. Что мне предстоит снова навязаться к нему на разговор, на общение, смотреть ему в глаза, улыбаться и придумывать причины для наших встреч. А обручальное кольцо лежало в кармане, и это тоже не давало мне покоя. Совершенно абсурдно, но я чувствовала себя предательницей. Словно умышленно всё это совершала, против своего брака, против своего мужа. То, что Андрей просил меня об этом, буквально умолял, в голове никак не укладывалось. И на моей совести никак не сказывалось, не успокаивало её.

После замечания подруги, я приложила к щекам прохладные пальцы.

— Не привыкла я за мужиками бегать, — сказала я ей чуть слышно.

Кристина тут же наклонилась ко мне, облокотившись на стойку ресепшена, заинтересованно взглянула:

— Ты с ним говорила?

— Говорила, — вздохнула я.

— И что? Как всё прошло?

Я посмотрела на Кристину.

— Ужасно. Я нагородила кучу вранья.

— Ну… — Кристина хмыкнула. — В этом нет ничего ужасного. Все мы привираем.

— Привираем, — в печали кивнула я головой, — что не замужем, например.

Кристина разглядывала мою расстроенную физиономию. После чего сказала:

— Перестань себя винить. Уж ты точно ни в чем не виновата. Виноват твой благоверный, так что, пусть засунет все свои упреки и претензии куда подальше.

— А мне как быть?

— Мы уже говорили об этом, Наташ. Сделать то, о чем тебя просят, а дальше поступить так, как выгодно именно тебе. Если тебе не оставили выбора, то и ты его никому не оставляй. Что он, страшный такой, мужик этот московский?

— Да нет, — пробормотала я, не глядя на подругу. — Нормальный. Даже симпатичный.

— Ну, вот. Хоть в этом повезло. Не надо охмурять какого-то крокодила.

— Кристина, я не собирай никого охмурять, — шикнула я на нее.

Кристина непонимающе на меня вытаращилась, затем немного ядовито поинтересовалась:

— А что ты собираешься делать? Пригласить его в свой кружок чтения? Ремарка вслух читать друг другу будете?

Я замерла, уставившись в одну точку. Взгляд сам собой остановился. А Кристине я призналась:

— Я кольцо сняла. И спрятала в кармане.

— Наташ, это не твоя проблема, поверь. Это проблема твоего бестолкового муженька. — Она коснулась пальцем моего подбородка, приподнимая мне голову. — Держи нос по ветру. Прорвемся, вот увидишь.

Ничего удивительного, что я весь день высматривала Глеба Кирилловича. Чем бы ни была занята, куда бы ни направилась, я оглядывалась по сторонам, высматривая его. Но нигде его не видела. И даже не понимала, огорчает меня это или радует. С одной стороны, я предпочла бы, чтобы события начали развиваться быстро и стремительно, чтобы всё поскорее закончилось (что именно должно закончиться, я даже определить для себя до конца не могла), а с другой стороны, жутко трусила от самой перспективы, что что-то будет происходить. Я ведь совершенно не знаю, как себя вести с ним.

На работе я собиралась пробыть до утра. После обеда от своих насущных проблем